Запах разума

— Поймают нас — и сдадут в лабораторию для опытов. А может, и не будут ловить, а сразу макнут — им и потрошёные тушки на опыты сгодятся.

И тут всякая дрянь как полезла мне в голову! Чужие! Хищники! Инопланетяне, у которых пасть не поперёк, а вдоль башки, как в «Ловце Снов»! Серые! Зелёные! Со щупальцами!

Хорошо ещё, что мы услыхали, как парни бегут по песку — почти по воде, судя по звуку. Живы, по крайней мере.

Выскочили из кустов на наш пляжик. И Витя сразу спросил:

— Чего орали?

И Серёга сказал, уже совсем другим тоном:

— Самолёт видели, — но они, вроде, не так уж и удивились. Они были чем-то страшно озабочены.

Артик подошёл к костру и вытащил сук, горящий на конце — а я увидел на его белой брючине какие-то тёмные полосы.

Пригляделся поближе — и меня немедленно снова скрутило.

Это были пиявки. Три штуки, каждая длиной сантиметров по двадцать и толщиной в палец — но раздувались на глазах. Артик ткнул одну головешкой, она зашипела и отвалилась, а белая ткань сразу стала красной.

Через секунду уже все смотрели, как Артик отцепляет пиявок. Отцепив последнюю, он задрал мокрую брючину. В его ноге остались три дырки, каждая — с булавочную головку, и кровь текла струйками.

Серёга присвистнул сквозь зубы:

— Вот же с-сука…

— Ах, ты ж… Кассандра… — сказал Витя с досадой, но как-то печально. — Про себя предсказывать не можешь?

— Я контролировать предсказания не могу, — сказал Артик с напряжённым лицом, зачерпнул листом остатки кипячёной воды из нашей ямки и вылил на ногу. Я видел, как ему мерзко.

— Больно? — спросил я совершенно некстати.

— Не очень, — сказал он и вылил ещё воды. — Они, похоже, выделяют в кровь обезболивающие вещества и антикоагулянты.

— А эти анти — это что? — спросил Сергей.

— Мешают крови свёртываться и помогают гадам вкусно питаться, — сказал Артик и попытался улыбнуться. — Видишь — не останавливается… Вот же чуял я, что тут есть пиявки…

— Как они прокусили штанину? — спросил Витя.

Артик сорвал ещё один лист и подобрал дохлую пиявку. Меня передёрнуло от гадливости.

— Вот смотри, — сказал Артик каким-то научным, слишком спокойным голосом, как диктор по телевизору, — они отличаются от земных пиявок. У них — хоботки, рты, скорее, как у земных комаров, чем как у земных червей… заострённые на конце. А вокруг хоботка у них — присоска, вот она. Прокололи ткань — и присосались к коже. Ты видишь, как они высоко прицепились? Они сидели на ветках кустарника, а не в воде и не на земле, — но тут ему, похоже, стало нестерпимо, и он зашвырнул листок с пиявкой в кусты. — Теперь заболело… Как мне остановить-то… Сильно течёт.

Я схватился за себя — и сообразил, что остановить и верно, нечем: ни ремней у нас нет, ни шнурков. Даже не перетянешь ногу. А кровь лилась тремя ручейками; Артик попытался зажать ранки ладонью, но кровь протекала сквозь пальцы.

— Ша, — сказал Витя. — Артик, снимай майку… Стой, дай, я.

Артик хотел перевязать майкой ранки, но Витя мотнул головой и затянул её чуть выше икры.

— Сейчас… немножко утихнет — и перевяжешь… Так что вы, говорите, там увидали?

Мне вдруг стало очень стыдно.

— Самолёт, — говорю. — Только Серёга думает, что это летающая тарелка. Высоко летело — не рассмотрели толком. Просто огонёк двигался.

Витя сел рядом с Артиком и стал смотреть на его ногу. Кровь почти перестала.

— То есть, вы не знаете, что это было такое, — сказал он. — То ли самолёт, то ли летающая тарелка, то ли фонарик на верёвочках, то ли спутник вообще. Так?

Серёга возразил:

— Не, не фонарик точно. Фонарики так высоко не летают. Всегда разглядишь хорошо — а тут только огонёк двигался, ёлки… — и задумался. — Не, вот. Вроде как несколько малюсеньких огоньков в одну линию. Или продолговатый такой… типа как иллюминаторы в самолёте или, в натуре, летающая тарелка, блин.

— Ага, — говорю. — Похоже.

Артик ослабил узел на майке, подождал немного — и замотал майкой ранки. Кровь уже не лилась, а так, слегка сочилась.

— Знаете, господа, — сказал он, — меня это очень обнадёживает. Кто бы тут ни жил — они цивилизованные существа. Не бегают с дубинами по лесу в поисках добычи. Следовательно, у нас немало шансов с ними договориться.

Витя усмехнулся.

— Как ты там говорил? Фальшивая логика? Вон, Калюжный — цивилизованное существо, телевизор смотрел, компьютер понимает, в школе кончил не меньше трёх классов… много у тебя было шансов с ним договориться, что в армейке, что на гражданке? Тем более что он вполне с дубиной бегает.

Серёга сразу вскинулся:

— Чё сразу я-то?

А Витя:

— Ты-то — то, что сперва кулаками машешь, потом думаешь, хоть и цивилизованный… Нет, пацаны. Пока мы их не увидим в подробностях, рассчитывать нам особо не на что. Какие бы они ни были — вряд ли нас тут ждали с оркестром. Не обольщайтесь. И вообще — всем поспать надо. Я дежурю первый. Разбужу следующего, когда большая луна вон от той хрени в пупочках сдвинется на кулак. Ясно?

И никто больше не возразил. Артик сказал: