Запах серы

Лишь объехав за несколько дней опустошенные районы, я смог охватить размах происшедшего. Полоса земли длиной с Францию и шириной в десятки километров резко осела (на Тихоокеанском побережье — до двух метров). Это казалось столь невероятным, что мне потребовалось собрать массу доказательств, чтобы смириться с очевидным. Две недели я ездил от Вальпараисо на севере до острова Чилоэ на юге и от океанского побережья до Кордильер. Вся страна была поражена в разгар южной зимы стихийным бедствием. Оно уничтожило целые города, скрутило километры железнодорожных рельсов, раскидало, как игральные карты, бетонные плиты единственной чилийской автострады; были повыброшены корабли на набережные, затоплены берега, перегорожены оползнями большие и малые реки, созданы озера. Землетрясение вызвало в горах миллионы каменных обвалов и унесло десятки тысяч жизней — точная цифра так и не была установлена…

К концу второй недели я не сомневался, что линия разлома, вдоль которой земная кора осела на площади более чем 50 тысяч квадратных километров, проходила по дну океана: на глаз было видно, что берег, опустошенный цунами, последовавшим за первым, самым мощным толчком, опустился ниже остальных зон. Чем дальше в глубь материка, тем меньше ощущалось понижение: подвергшаяся чудовищным разрушениям Вальдивия пострадала от морских волн меньше, чем Корраль или Куэле, но больше, чем Темуко. С другой стороны, опустившаяся полоса не отделялась никаким изломом от остальной части материка. Сейсмологи позднее подсчитали, что эпицентр находился в десятках километров от берега. Океанское дно опустилось метров на пять, если не больше, на протяжении сотен километров. Именно это опускание дна породило колоссальной силы цунами, обрушившееся на берега не только Чили, но и Японии…

Я с самого начала весьма скептически отнесся к предполагавшейся причинно-следственной связи между подземными толчками и извержением Пуеуэ. Расстояние в сотни километров между вулканом в центре Анд и сбросом на океанском дне доказывало, что относительная одновременность этих явлений была всего-навсего совпадением…

Я вернулся в Чили на следующий год. Университет Сантьяго и ЮНЕСКО пригласили меня туда обследовать некоторые вулканы. Я взял с собой одного своего бывшего однокашника, собиравшегося сделать научную карьеру и настоявшего на участии в этой поездке: он предчувствовал будущее значение вулканологии в науках о Земле.

В этой вытянувшейся более чем на 4 тысячи километров стране, где насчитывают 38 действующих вулканов, забывая, как всегда, что многие из считающихся потухшими вулканов на самом деле лишь дремлют, я выбрал для начала район Темуко. Прежде всего потому, что относительно высокая плотность населения и наличие активных, потенциально опасных вулканов — Льяйма, Вильяррика, Риньиуэ — подвергают его особенной угрозе; на более или менее пустынных южных и северных окраинах этой страны имеются такие же, если не более активные вулканы, но их деятельность никому и ничему не угрожает.

В Чили я встретил своего товарища по первым походам в Альпы Жоржа Серважана, легкого на ногу и самого голубоглазого из известных мне геологов. Вместе мы совершили восхождение на Льяйму с овальным кратером на высоте 3200 метров. Мы с изумлением обнаружили на его склонах дотоле неизвестный ледник, почти полностью заваленный лапиллями и пеплом. Льды и снега, покрывающие зимой вершины этих вулканов, представляют собой немалую и обычно недооцениваемую опасность: при извержении лава может растопить их в таких количествах, что внезапно образующиеся реки несутся вниз, круша на своем пути деревни и города, иногда довольно удаленные от горы. Эти жидкие потоки грязи, являющие собой смесь пепла и воды, называют индонезийским словом «лахары» — они особенно часты и гибельны на Яве.

Уже без Серважана мы взобрались на вулкан Вильяррика, красивый конус высотой 2900 метров, возвышающийся необъятных пастбищ над дивным озером. Заглянув в грохочущий широченный колодец с мрачными отвесными стенами, мы спустились для установки привезенных мною из Европы сейсмографов. Покончив с перетаскиванием проводов, соединявших сейсмографы с самописцем, приступили к сбору и систематизации образцов пород, чтобы восстановить историю вулкана: это необходимая основа для любой попытки вулканологического прогнозирования.

Питающая вулкан магма со временем изменяется — иногда незначительно в течение тысячелетий, иногда сильно и очень быстро. Бывает, что в ходе одного извержения она коренным образом меняет свой химический и минералогический состав. Однако именно от состава зависит эксплозивность, а потому знание последовательных изменений магмы требуется для предвидения того, что произойдет в следующий раз. Кроме того, эти изменения помогают объяснить сложные явления, обусловливающие в недрах земного шара генезис пород его коры и полезных ископаемых.