Запах смерти

Трель телефона заставила меня вздрогнуть. Достав его из кармана, я увидел, что звонит Уэлан. Подумал, не проигнорировать ли мне звонок, но Лола еще не спускалась, а он мог сообщить что-нибудь новое об Уорд. Бросив на дверь еще один взгляд, я нажал кнопку.

– Все в порядке? – тихо спросил я.

– Если вы про босса, она в порядке. Уже считает, что ей нужно работать. Вы где?

Я снова покосился на дверь.

– Я не могу долго говорить.

– Тогда не буду вас задерживать. Планы немного поменялись. Можем мы переиграть на четыре часа вместо двух?

Я собирался отправиться в Сент-Джуд прямо от Лолы. Но, судя по тому, как тут все складывалось, я даже к двум часам пришел бы заранее.

– А что, какие-нибудь проблемы?

– Нет, просто всплыло кое-что. – Тон Уэлана не оставлял сомнений в том, что он не намерен докладывать мне, что именно. – Да, еще одно. Мы нашли дантиста Уэйна Бута. Останки из бойлера не его. У Бута не было зубного протеза. У него до самого исчезновения были собственные зубы.

Я мог бы этому не удивляться. Единственным поводом считать, что останки четвертой жертвы принадлежат пропавшему бывшему санитару, а потом охраннику, была его связь с Сент-Джуд, а следовательно, и с Гэри Ленноксом. Но эта версия рухнула вместе с обвинением против сына Лолы. Что оставляло нас в неведении насчет того, кому принадлежат обгоревшие останки из бойлера.

Я согласился перенести встречу с Уэланом на более поздний час и убрал телефон. Слышал, как ходит Лола по второму этажу. Не в силах усидеть на месте, я встал и шагнул к уставленному фотографиями серванту.

Впервые я получил возможность посмотреть на них с близкого расстояния, не под действовавшим на нервы взглядом Гэри. Сервант напоминал иконостас, подумал я. Помимо фотографий в рамочках, здесь были выставлены и другие реликвии времен его детства. Грамота за плавание, документы о прохождении курсов каменщика и плотника в колледже. Деревянная поделка, нечто вроде самодельной коробочки для ювелирных украшений. Тут даже стояла выцветшая открытка ко Дню матери с поздравлением, написанным корявым детским почерком.

После всего, что с Гэри произошло, я понимал, почему Лола так горюет по его прошлому. Но даже так, намеренно или нет, она поступала жестоко, демонстрируя ему все эти воспоминания.

Бедный парень, думал я, вглядываясь в одну из его школьных фотографий. Поблекший от времени, некогда цветной снимок запечатлел Гэри Леннокса в возрасте тринадцати или четырнадцати лет. Он явно чувствовал себя неуютно в тесной школьной форме, что подтверждалось натянутой, кривозубой улыбкой. Уже тогда Гэри набрал избыточный вес, а на более поздних фото это становилось заметным еще сильнее. Все это составляло жуткий контраст исхудавшему скелету, которого я видел лежащим на этой кровати.

Я взял в руки фотографию Леннокса в форме санитара. Одна из самых крупных на этом иконостасе, она была сделана в возрасте примерно двадцати лет. Вероятно, вскоре после того, как он начал работать в Сент-Джуд. Гэри превратился в здоровенного молодого увальня, только неловкая улыбка осталась той же.

Я поставил фотографию на место и повернулся, чтобы вернуться к столу, но задержался. Что-то привлекло мое внимание. Я взял фото еще раз и пригляделся к нему внимательнее. Улыбка была не совсем такой же. Его зубы больше не были кривыми. И то же самое я видел теперь на всех фото, сделанных позднее. Притом что уверенности это ему не прибавило, в какой-то момент зубы Гэри выпрямились. Осознание пришло ко мне не сразу, но возбужденный холодок по спине пробежал прежде, чем я понял причину. Я снова посмотрел на более ранние фотографии, на которых Гэри Леннокс был еще с кривыми зубами. Затем на ту, которую держал в руках. Передние зубы на ней казались слишком ровными, чтобы добиться такого брекетами, да и вообще, ни на одной из более ранних фотографий я брекетов не видел. Они показывали зубы либо «до», либо «после». Однако те, что «после», больше походили на коронки. Или мост.

Или протез.

Я убеждал себя, что это ничего не значит… Гэри Ленноксу было около двадцати пяти лет, то есть его возраст примерно соответствовал обугленным останкам, найденным в бойлере. Хотя ни одной фотографии, показывавшей его в возрасте старше двадцати, я не нашел, даже по этим я мог хорошо представить, каким он стал взрослым. Крупным, с мощным костяком.

Никак не похожим на беспомощного инвалида, которого Лола называла своим сыном.

В общем, об этом необходимо было рассказать Уэлану. Поставив фотографию на место, я достал телефон, чтобы позвонить ему. Однако стоило мне выбрать на дисплее его номер, как на лестнице послышались тяжелые шаги Лолы. Поэтому вместо голосовой связи я открыл окно для текстового сообщения, торопливо набрал короткую фразу: «проврт стмтлгч карту ГЛ» и нажал кнопку «отправить».

Надеясь, что Уэлан поймет, в чем дело, я убрал телефон в карман и повернулся к двери. Увидев меня у серванта, Лола остановилась. Взгляд ее метнулся к фотографиям, которые я рассматривал.

– Славный он был мальчик, мой Гэри, – произнесла она.