Запах смерти

Почти незаметный, предмет этот зарылся в золу. Из нее торчал только верхний его конец – плоский, треугольной формы. Случайному человеку он показался бы просто еще одной головешкой.

– По-моему, это лопаточная кость, – сказал я.

Я вылез из топки, уступил место полицейскому фотографу, чтобы тот сделал несколько снимков со вспышкой, и снова протиснулся в узкое отверстие. Круглый край люка больно впивался в живот, но я дотянулся-таки до зарывшегося в золу предмета. Расчистил золу и угли вокруг него, и теперь он торчал из них, словно спинной плавник акулы. Выдернулся он легко; мне пришлось только отряхнуть с него золу.

Я вылез из топки и продемонстрировал его Уэлану.

– Лопатка. Человеческая, – добавил я, прежде чем он успел задать вопрос.

Поверхность кости почернела, и все же – как и фаланга – она весила почти столько, сколько должна весить нормальная кость. Огонь был достаточно жарким, чтобы в нем сгорела бо́льшая часть мягких тканей, но не очень жарким, чтобы кальцифицировать кость.

Уэлан повертел лопатку в руках.

– Версия со сжиганием отходов от хирургических операций отпадает полностью. Я мог бы представить, чтобы туда попал палец, но не такая здоровая штуковина. Вопрос в другом: где остальное тело? Если его, конечно, не расчленили предварительно, чтобы сжечь в бойлере лишь часть.

Подобной возможности я исключить не мог. Известно много случаев, когда тело жертвы расчленялось, чтобы спрятать его части в разных местах. Однако я склонялся к другой версии. Я забрал почерневшую лопатку у Уэлана.

– Отрезать плечо сложнее, чем руку или ногу, даже голову. Это означает, что нужно пилить туловище, а это работа грязная и тяжелая, и я не вижу на кости никаких следов этого. Да и не могло все тело сгореть, не оставив почти ничего. Дровяного огня для этого недостаточно – даже если пользоваться растопкой.

– А как насчет эффекта фитиля? – спросил детектив с фотоаппаратом. – Ну, знаете, когда жир воспламеняется и горит как свеча, пока ничего не останется. Я слышал о таких случаях.

Я тоже слышал, даже сам однажды имел дело с данным жутковатым феноменом. При наличии определенных условий, когда тело горит, слой подкожного жира может растопиться и пропитать одежду. Ткань, таким образом, превращается в подобие свечного фитиля, заставляя тело медленно прогорать до тех пор, пока не останется ничего, кроме сажи. Но случаи эти чрезвычайно редки, и я сомневался в том, чтобы это могло объяснить наши находки.

– Чтобы подобное произошло, требуется весьма толстый слой жира, и даже так прогорает не все. Самые крупные кости и конечности обыкновенно сохраняются.

– Они могут скрываться под золой, – настаивал детектив.

– Не все тело, – возразил я. – Мы бы смогли видеть больше, чем только это.

Активность грызунов в нашем случае тоже исключалась. При закрытом люке топки животные не сумели бы попасть внутрь. Даже если бы более крупный хищник вроде лисы и забрался в подвал, вряд ли так сильно обгоревшие кости представляли бы для него интерес.

Уэлан опустился на четвереньки, чтобы лучше рассмотреть следы золы на полу перед топкой.

– То есть вы хотите сказать, кто-то сжег тут тело, а потом вернулся, чтобы забрать то, что от него осталось?

– Но не все, – ответил я, убирая лопатку в пакет для вещественных улик.

Глава 22

Дальше поисковая операция с лабрадором велась без моего участия. Я остался в подвале рыться в золе.

Если бы возникла необходимость, мне бы позвонили, но толку от меня больше было в подвале. Всю вторую половину дня мы просеивали золу сквозь мелкое сито. На сетке оставались мелкие головешки, не прогоревшие до конца, однако появлялись и другие находки. Еще несколько фаланг – пальцев рук и ног, затерявшихся в золе костей побольше, сильно обугленных огнем. Два куска сломанных ребер с острыми изломами, а еще то, что на первый взгляд смахивало на торчавший из золы и углей круглый камешек, на поверку оказалось верхней частью большой берцовой кости, рядом с которой в золе обнаружилась и голень. Прямо на поверхности золы лежала треугольная, с чуть скругленными углами коленная чашечка; скорее с левой ноги, хотя наверняка я утверждать не мог.

По мере работы картина того, что здесь произошло, представлялась все яснее. Как и отметил Уэлан, зола на поверхности осталась от сжигания древесины. Под ней лежал слой золы со времен, когда бойлер топили каменным углем. Это позволяло предположить, что тело затолкали в топку, обложили сверху и с боков деревом и подожгли. Хотя древесина горела при меньшей температуре по сравнению с каменным углем, стены топки отражали жар, усиливая его, и этого хватило на то, чтобы мягкие ткани выгорели, оставив лишь обугленный скелет.

А потом, когда огонь погас, а кости остыли достаточно для того, чтобы к ним можно было прикасаться, этот кто-то вернулся и забрал их.