Запах солнца

Кто им виноват, что верёвка на мешке развязалась ещё до того, как её донесли до мостков? Кто ей виноват, что отец научил её плавать ещё до того, как она смогла ходить? Кто виноват, что ледяная вода въелась в тело, ядом сковала изнутри, а потом выпустила шипы жуткой, поедающей изнутри болезнью? Но глядя на кровь, однажды выплюнутую вместе с кашлем, Полина вдруг почувствовала невероятное облегчение, какого не испытала даже когда деревня, перепуганная выходкой на озере, перестала её травить. Теперь она была по-настоящему свободна от скучных человеческих обязательств и чужого мнения.

...Теперь она была с Вильмаром. С Вильмаром, который никак не желал понять, как сильно она устала от жизни и что даже самое короткое мгновение, проведённое с ним в дремучей чаще, значит для неё куда больше, чем длинная скучная жизнь среди людей, потому что, здоровой, он никогда не позволит ей остаться рядом с собой, не отнимет её у жизни и солнца - это она поняла ещё тогда, на камне, когда он, презрев свои привычки, спустя столько лет вышел к ней, чтобы утешить и заставить жить.

У неё опять появилось желание петь, и вокруг опять собирались лесные твари, шипели друг на друга, хлопали крыльями, перебирали копытами. Сегодня тихонько клекотала сойка, вышла из-за ракитника и неуверенно замерла чёрно-бурая лиса. Видимо, слишком давно она не пела, если даже волк стоял рядом с оленем, завороженный давно не слышанными звуками. Полина наклонилась, протянула руку и провела по острой серой морде ладонью.

И в тот же миг хрупкая сказка разлетелась брызгами: за спиной кто-то пронзительно завизжал. Пришедшие в себя животные бросились прочь, обминая заходящихся в вопле женщин с корзинами и вязанками хвороста.

-А-аа, ведьма!

-Упырица!

Напрасно она пыталась что-то объяснить, оправдаться или убежать - женщины ничем не отличаются от мужчин и точно так же ненавидят всякую мерзость, оскверняющую большинство своей непохожестью на других. Правда, в первых сидит отвращение, во вторых зависть, но злости и сил от этого прикладывается не меньше...

* * *

Не надо было вкладывать все свои силы в один-единственный крик, только охрипла зря. А охамевшие твари лишь нагло зевнули в лицо и подступили ещё ближе. Прав, ох как прав был Вил, когда говорил, что найдутся в этом мире хищники, способные растерзать её наглую тушку и отомстить за прочих, более слабых, собратьев. Прав, как же прав был Дик, требовавший, чтобы она не отходила от него, потому что всякой гадости в этом лесу действительно водилось в избытке. Правда, она считала, что под гадостью он имел в виду, кого-то более реального, эти же монстры, кажется, сбежали из какого-то ужастика: огромные, смазанные ночью силуэты, только глаза огнём горят.

Возможно, от страха она стала туго соображать, но в тот момент она вообще не задумывалась о том, что подставляет спину - Полина просто развернулась и ломанулась прочь, сквозь кусты и поваленные ещё весенним ураганом деревья, поросшие тонкими ростками-отвилками. Сзади досадливо рявкнули и понеслись следом с куда большей грацией преодолевая препятствия. Только лёгкий шорох там, где гибкие вёрткие тела ныряют в заросли. Хотя его она себе скорее придумала, потому что от страха собственный пульс вдавился в уши, барабанным боем отмеряя каждое движение.

-Вил!- Бесполезно рвать горло.- Ви-и-ил!!!- Ха-ха, вместо крика изо рта вырвался сдавленный скулёж и кашель. Первая тварь коротко взвыла, мягко прыгнула и даже сумела чиркнуть по лопаткам когтем, пропоров ткань и кожу точно булатной сталью. Однажды дед водил Полину на выставку чеченского оружия и показывал один такой клинок, тонкий и вычурный, совсем не страшный. Вот только рядом для наглядности лежал второй, тёмный, хищный... рассеченный в бою пополам: рукоять из турьего рога с осколком клинка и рядом вторая, будто срезанная, часть того же клинка - наглядная демонстрация возможностей булатного кинжала с непроизносимым названием "шаьлта".

Кожу обожгло болью. Полина дёрнулась, зацепилась носком ботинка за корягу и покатилась куда-то в сторону и вниз, по склону, пересчитывая боками все сучки и ямки подлого горного леса. Ещё раз обожгло - шею; висящая на ней цепь с медальоном натянулась и лопнула, оставшись валяться среди листвы и мха. Но подумать о ней Полина не успела, потому что склон закончился, и девушка со всего маху вписалась в другого монстра. Чудище коротко хакнуло, навалилось сверху и прижало её лапами к земле, явно намереваясь продегустировать те места, по которым сейчас так бесцеремонно прошлось корявыми лапами. Не лес, а рассадник озабоченной нечисти!

-Пусти меня, урод!

Полина вслепую боднула тварь, услышала, как обидчик звучно клацнул зубами, и наподдала ещё ногой, после чего выбралась из лап и попыталась хотя бы отползти от поверженного монстра. Но гад протяну свою лапу и цапнул её за щиколотку. Большой, со всклокоченной шерстью на голове, и на тонком человекообразном теле браслеты и ошейник в свете выглянувшей луны серебрятся.