Запах стекла

— Так уже складывается, что я единственный полицейский офицер в Польше, который знает, где искать данные относительно этого мужика. Вот так, просто, складывается…

Матысика из «обезьянника» вывел дежурный. К семидесятидвухлетнему старику — к тому же, бывшему военному — он относился с определенным уважением. Он провел его в кабинет следственного офицера.

За письменным столом сидел рослый, худощавый мужчина. В его лице можно было заметить одну странную отмету — у него были совершенно недвижимые, холодные глаза. Глаза змеи. Матысику на миг даже показалось, будто бы он когда-то его уже видел… Но это было только мгновение. У пожилого человека была прекрасная память на лица, и он со всей уверенностью не знал офицера с холодными, словно лед, глазами.

А тот поднялся со стула.

— Меня зовут Марек Хофман, — протянул он руку. — Приветствую вас.

Матысик легко пожал протянутую руку. Садясь перед письменным столом, он уже знал, почему этот офицер казался похожим на кого-то из прошлого. «Да у него точно такие же глаза, как у меня», — усмехнулся он в мыслях сам себе. — «Глаз змеи». Он ведь и сам видел их в зеркале ежедневно, во время бритья.

«Ключик» свою работу делала на пять. К сожалению, резюме результатов этой тяжелой пахоты можно было определить всего лишь одним словом: нихрена! Фелициан Матысик. Печиска. Быдгощ. Девушка глянула на оставленный Хофманом листок. «Балаболка», пансионат «Поруда». И ничего, просто-напросто, ничего! Она взяла телефон. Когда-то этот номер был записан исключительно в записной книжке Биг Босса — по причине максимальной степени секретности. Когда-то…

— Привет, жопа.

— Ну, привет, телка, — ответила Кася, ее соответствие в быдгощской полицейской комендатуре. — И чем тебе помочь?

— Имеется одна заноза. Семидесятые годы, ранние. Печиска. Быдгощ. Фелициан Матысик. Куча смертей. Дела засекречены. Найдешь чего-нибудь, милая Жопка? Да, еще слова: «Балаболка», «Поруда».

— Оки-доки. И тут же звякну, — короткий вздох. — Да, при случае: какой-то тип пизданул большегруз с куревом. Мой Биг Богг на ушах! Дай-ка мне какого-нибудь рецидивиста из Вроцлава, чтобы я могла бы его подставить.

— Оки-доки. Сейчас подыщу из картотеки.

— Будет классно, телка. До звоночка.

Хофман закурил сигарету.

— Можете ли вы мне пояснить одно дело? Вы ведь были офицером Войска Польского?

— Да. Был.

— И из вас сделали снайпера?

— Не понял?

— Вы выстрелили три патрона. У нас три трупа. Ваш внук вырвал из рук одного из покойничков автомат Калашникова. Выстрелил тридцать два патрона, и попал только лишь в щиколотку какого-то мужика, менявшего колесо в машине..

— Ну, это ведь еще дитя. Он не умеет стрелять, — насмешливо прокомментировал Матысик.

— А вы умеете?

— Я знаю… В конце концов, я же офицер…

— В среднем, вы выстреливали шесть патронов в год. В рамках учений. А вы? Три выстрела — три трупа. Откуда такая специализация?

— Только не надо демонизировать. Одного я бахнул, считай, в упор. Двух — с пары шагов.

— Вы всегда берете ТТ, когда едете на шашлыки с семьей?

— Нет. Только лишь тогда, когда на меня нападают три типа с калашами.

Хофман погасил сигарету. Слегка улыбнулся.

— Нет, ну… Мне бы хотелось нормально поговорить. Нет смысла, чтобы мы тут просто балаболили…

Две пару чертовски холодных глаз тут же и встретились. Они глядели друг на друга охрененно долго. «Нет смысла, чтобы мы тут просто балаболили». «Балаболка». Shit!

Матысик в первый раз подумал о ведущем следствие офицере с серьезностью. Хофман же понял, что ничего из старика не вытянет.

«Ключик» подняла телефонную трубку. С черного аппарата — особого значения. Оборудование в комендатуре было старым, было достаточно придержать одну из катушек большого магнитофона, и ничего уже не записывалось.

— Привет, телка.

— Ну что там, жопа? — ответила «Ключик», все так же придерживая катушку пальцем.

— У дела имеется номер SWW/12382/72. Секретно, особого значения. И я нихуя не врубаюсь. Практически ничего не написали, зато у меня, телка, имеется для тебя кино. Любительское на восьмерке. Перешлю тебе с курьером.

— Спасибо.

— Никаких проблем. Спасибо за рецидивиста.

— Не проблема. Подкинь чего-нибудь для записи.

— Ты знаешь, нихрена не имею. Свяжись с той дамой из столицы, я подкинула тебе номер.

— Оки-доки. Стей ин тач.

— Ясно! Я еще покопаюсь, но ты свяжись со штучкой из Варшавы. У нее больше вруба.

— Экстра! Thanks!

— Но проблемо, телка. Номер дела у тебя уже имеется. Чао какао!

— Чао какао, жопа!

— Хей, хей!

Матысик мельком глянул на туманную фигуру, появившуюся у двери комнаты для допросов. Хотя выражение на его лице не изменилось, Хофман перехватил взгляд. Он тоже зыркнул влево, в сторону. Ничего. Стенка с текущими бумажками, слегка оцарапанная дверь, старый линолеум. Через короткое мгновение два холодных взгляда снова встретились. Глаза Матысика не были уже такими спокойными, как раньше.

— Можете ли вы пояснить мне кое-какие события? — Хофман закурил следующую сигарету.

— Так вот, один из следственных офицеров, работающих над вашим делом, повесился.

— Вы как-то не похожи на такого, кто сегодня повесится, — перебил его Матысик.