Запах Зла

– Власти. Здесь, на Мекате, – жрецы Фелли и стражники повелителя. Таков закон во всех островных государствах, хотя я слышал, что менодианские патриархи проповедуют против него.

– Это же варварство!

– Ты, житель Небесной равнины, лучше бы отправлялся восвояси, – с сочувствием посоветовал мне трактирщик. – Мир слишком ужасен для таких, как ты.

Я поморщился. Может быть, он и был прав. Я оглянулся на стол картежников и уже собирался сказать об остававшихся там монетах, когда заметил, что они исчезли. Цирказеанка приближалась к нам, держа в руке меч другой женщины.

– Ты не должна этого делать! – выпалил я, не подумав.

Она с невинным удивлением посмотрела на меня.

– Чего?

– Брать все эти деньги.

– Какие деньги?

– Те, что остались на столе.

– Их забрал жрец.

– Он взял только часть!

Я посмотрел на трактирщика, ожидая, что он меня поддержит, но тот только озадаченно вытаращил глаза.

– Да, их забрал жрец, – сказал он. – Все забрал, я видел.

Цирказеанка кивнула.

– Куда они отвели игроков? – спросила она.

– В Феллианское бюро по делам религии и закона, – ответил трактирщик. – Там есть камеры. Завтра они предстанут перед феллианским магистратом. Обе стороны выставят адвокатов, которые будут цитировать Священную Книгу, которая, ясное дело, вдохновлена Фелли, и тот, кто будет лучше цитировать, выиграет дело.

Я разинул рот.

– Это же абсурдно! – Я не так уж разбирался во всем, что касалось судов, адвокатов и магистратов – у нас на Крыше Мекате ничего подобного не водится, – но все равно сказанное трактирщиком показалось мне просто смешным.

– Не для почитателей Фелли, – возразил трактирщик. – Они верят, что Фелли всемогущ и не может ошибаться, так что если магистрат и адвокаты молят о наставлении – а они это делают, – результатом будет то, чего желает Фелли. Примитивная логика. – Трактирщик фыркнул. – Это одна из причин того, что я – менодианин, а не почитатель Фелли.

Я почувствовал к нему симпатию, но вступать в религиозный спор мне не хотелось. У себя на Небесной равнине мы не верим ни в каких богов вообще, что представляется мне гораздо более разумным. Я снова взглянул на цирказеанку.

– Так ты утверждаешь, что не брала деньги? А как насчет меча, который ты держишь?

Мой вопрос ее, казалось, удивил. После некоторой заминки она ответила:

– Я его не краду.

Я растерянно заморгал. В конце концов, меч был у нее в руке, но в ее голосе прозвучала несомненная честность, так что я не знал, чему верить – глазам или ушам.

Цирказеанка кивнула нам с трактирщиком и двинулась к лестнице.

Я посмотрел на трактирщика, но его воинственность исчезла. Более того: он пятился от меня, словно усомнившись в том, что я и в самом деле безобиден. Я пожелал ему доброй ночи и тоже отправился наверх; я был все еще растерян, но хорошо понимал, что поднимать шум было бы глупо. В конце концов, все это меня не касалось.

Я поднялся на несколько ступенек, когда почувствовал, что за мной наблюдают. Я обернулся, но единственной, с кем я встретился взглядом, оказалась птица. Та самая птица, что сидела на балке потолка, только теперь она перелетела на перила лестницы. Она смотрела мне вслед до тех пор, пока я не дошел до своей двери. У меня возникло странное чувство, как будто я соприкоснулся с чем-то, чего не в состоянии понять: птица никак не должна была испытывать чувств, которые я учуял в этом существе.

ГЛАВА 2

РАССКАЗЧИК – КЕЛВИН

Рано утром на следующий день я явился в Феллианское бюро по делам религии и закона, источая сильный – по крайней мере для моего носа – запах тревоги. К моему изумлению, перед зданием уже собралась толпа. Большинство составляли богатые торговцы в сопровождении жен и слуг. Некоторые женщины плакали, а мужчины были столь же мрачными, как их одежды. Они переговаривались, ожидая открытия бюро, перебирая четки и шаркая ногами в своей неудобной обуви.

– Что происходит? – спросил я старика, который торговал жареной морской живностью. От жаровни исходил такой сильный запах, что кончик носа у меня задергался.

Старик безразлично пожал плечами, переворачивая лопаточкой раковины на решетке жаровни.

– Сыновей торговцев вчера арестовали за игру в карты. Родители явились, чтобы их освободить.

Я смотрел на толпящихся вокруг людей. Одна женщина обнимала другую и причитала:

– Ах, Лийта! Разве я не говорила ему всегда, чтобы он был хорошим мальчиком! Я запретила ему выходить из дому вечером, а он не послушался!