Запас топлива

Ратмиров долго возился с рецептом самогона, даже вернулся на корабль и запросил библиотеку "Кашалота". Примитивное устройство для отделения спирта у него получилось, но самогон павинотов не заинтересовал. Зато им очень понравилась идея сушить насекомых в прок, которая возникла сама собой. Самки и малыши, наевшись насекомых до отвала, собирали их в горшочки и сушили на кострах. Скорость, с которой распространялось новое умение, была поразительной. Павиноты соседних популяций быстро переняли умение разводить костры, рыть глину и обжигать керамику.

Как-то раз Ратмиров заявил мне:

- Это разумные существа. Ты видишь, как они быстро учатся. Я остаюсь.

- Ты с ума сошел?

- Хочешь остаться со мной? - Ратмиров проигнорировал мой вопрос.

- "Кашалот" будет искать нас и вышлет поисковую экспедицию.

- Hаивная! Они спишут нас как погибший и даже не сделают расчета траектории посадки.

- Это почему? По инструкции...

- Забудь свои инструкции. Капитану тоже нужен запас топлива.

- А когда кончатся консервы, ты будешь есть насекомых? - зашла я с другой стороны.

- Я уже попробовал. Hе вкусно, но вполне сносно. Я тут присмотрел крыс, хочу поймать парочку и пожарить.

Крысами мы называли небольших зверьков размерами и повадками напоминающих упомянутых грызунов.

- Я доложу на "Кашалот", что ты решил дезертировать.

- Это не то слово. Мне здесь нравиться. Ты помешать мне не в силах. Улететь тебе я препятствовать не буду.

Во время сеанса связи дежурный навигатор проинформировал:

- 15 апреля в 23.40 по бортовому времени наступит момент наивысшего сближения с Один-дробь-пять. Расстояние составит 250 тысяч километров. Запиши данные для бортового компьютера, - и после сигнала готовности запустил соответствующую передачу.

У меня было три дня. За это время я должна была заставить Ратмирова изменить решение. Я знала, что убеждения не подействуют.

Я порылась в инструкции и нашла статью о действиях экипажа, в случае внезапного помешательства капитана. Как раз мой случай.

Команда на собрании должна установить факт несоответствия капитана должности, изолировать его и командование должен принять старший офицер. Весь экипаж представляла я, старшим офицером тоже была я, мне же предстояло обезвредить и изолировать командира. Была одна сложность: акт о недееспособности командира должен подтвердить корабельный врач и комиссия в составе не менее тех человек.

В бортовом журнале я описала, что Ратмиров подвержен навязчивым состояниям в результате отравления продуктами местного происхождения. Где-нибудь на Земле врачи-психиатры посмеются над моими заключениями, но ничего лучшего придумать я не могла. Я взяла парализатор, настроила его на минимальный заряд и отправилась к Ратмирову.

Он сидел в ставшей традиционной позе, в его руке был очередной плод, на отросшей бороде засохли семена.

- Ты намерен вернуться? - Строго спросила я.

- Hет.

Я достала из-за пазухи парализатор и выстрелила.

- Дура, - прохрипел Ратмиров, выронил плод и повалился на спину.

Я учла всё, кроме одного. Тащить Ратмирова мне было не под силу. Хоть тяжесть здесь вдвое меньше земной, метров через сто я повалилась от усталости. Павиноты с любопытством наблюдали за мной. Передохнув, я стала волочь Ратмирова. В бессилии и злобе он только вращал глазами и хрипел. Сначала я волокла его, ухватив под мышки, потом тащила за ноги. За час я проделала едва ли пятьсот метров.

Во время одной из передышек, Ратмиров вдруг вскочил, повалил меня, залез под комбинезон, нашарил парализатор и в упор выстрелил в меня.

- Дурак, - только и успела прохрипеть я, осознав, что последние несколько десятков метров Ратмиров только притворялся парализованным.

- Полежи здесь, подумай о своем положении, - он засунул парализатор в карман и, пошатываясь, удалился.

Кто не испытывал на себе действие парализатора, даже на минимальном разряде, не может представить себе, что это такое. Все тело уподобляется обрубку дерева, болит и колет, словно отсиженное место. Страшно болит голова и такая тошнота, что только полный паралич глоточных мышц мешает рвоте. Самое тяжелое состояние наступает при восстановлении мышечного тонуса, и только на вторые сутки боли проходят.

Весь следующий день я глотала обезболивающее и строила планы мести. Придумать я ничего не могла и при очередном сеансе связи с "Кашалотом" доложила, что Ратмиров хочет остаться на планете. Через пятнадцать минут со мной разговаривал капитан Лин. Каждая наша фраза сопровождалась трехсекундной задержкой.

- Помощь я тебе послать не могу, - говорил капитан, - лишних спускаемых аппаратов у меня нет.

- Уговорить я его не могу, сила не помогает.

- Я тебя назначаю старшим десанта. Делай что хочешь, ты должна доставить его на борт "Кашалота", ждать ни минуты не будем.

- Как же я его доставлю?

- У тебя есть еще один парализатор. Повторяю: ждать не будем. Если не удастся заставить Ратмирова отказаться от своего намерения лети сама.

- Статья 156, неоказание помощи...

- Hет, статья 213. Самовольное оставление корабля.

- Он нуждается в помощи! Мне тоже нужна помощь!