Запасной

  Я не помню, как вышел из крипты. Не помню, как подошел к алтарю. Не помню слова священника, не помню, как достал кольцо и вручил его брату. Церемония совсем стерлась из моей памяти. Помню, как Кейт вошла в придел, выглядела она восхитительно, помню, как Уилл вывел ее из придела, они вышли в двери и сели в экипаж, который доставил их в Букингемский дворец для вечного союза, клятвы которому они принесли. Помню, что подумал: «Прощайте».

  Я полюбил свою новообретенную невестку, чувствовал, что она мне - скорее сестра, чем невестка, сестра, которой у меня никогда не было и о которой я мечтал, я был рад, что она всегда будет с Уиллом. Она была хорошей парой для моего старшего брата. Они явно делали друг друга счастливыми, и, следовательно, я тоже был счастлив. Но в глубине души я чувствовал, что это - еще одно прощание под этими ужасными сводами. Очередной раскол. Брат, которого я сопровождал сегодня в Вестминстерское аббатство, ушел навсегда. Кто смог бы это отрицать? Он никогда больше не будет первым и главным Уиллом. Мы никогда больше не будем ехать вместе по полям Лесото, и плащ с капюшоном не будет развеваться у нас за спиной. Мы больше никогда не будем жить вместе в коттедже, пропахшем лошадьми, пока учимся летать. «Кто нас разъединит?».

  Жизнь - вот кто.

  Я чувствовал то же самое, когда женился папа, у меня было то же самое дурное предчувствие, и разве оно не оправдалось? После наступления эпохи Камиллы, как я и предполагал, мы с ним виделись всё реже и реже. Свадьбы, конечно, были радостными событиями, но это были еще и скромные похороны, потому что после произнесения клятв люди обычно исчезали.

  Я понял, что личность иерархична. Сначала мы - что-то одно, потом - что-то другое, потом - третье и так далее, и так - до самой смерти, последовательно. Каждая новая личность занимает трон «Я», но уносит нас всё дальше от исходной личности, возможно, нашей ключевой личности - ребенка. Да, эволюция, взросление, путь к мудрости - это всё естественно и здорово, но есть еще и чистота детства, которая растворяется в каждой новой итерации. Как этот слиток золота, который всё убывает.

  Во всяком случае, таковы были мои мысли в тот день. Мой большой брат Уилл перешел на новый уровень, теперь он стал мужем, потом станет отцом, потом - дедушкой и так далее. Он станет новой личностью, множеством новых личностей, ни одна из которых не будет являться Уиллом. Он будет герцогом Кембриджским - этот титул выбрала для него бабушка. Я считал, что это для него хорошо. Великолепно. Но в то же время для меня это - потеря.

  Я подумал, что моя реакция немного напоминает то, что я почувствовал, впервые сев в кабину «Апача». Я привык, что кто-то всегда рядом, кто-то, кому можно подражать, а потом почувствовал себя ужасно одиноким.

  А вдобавок еще и импотентом.

  Что Вселенная пыталась мне втолковать, отняв мой пенис в то же время, что и брата?

  Несколько часов спустя, на свадебном приеме, я произнес несколько кратких реплик. Не речь, просто краткое двухминутное вступление к речи настоящего шафера. Уилл несколько раз повторил, что я буду «конферансье».

  Мне пришлось посмотреть значение этого слова.

  В прессе много писали о моей подготовке к произнесению вступительного слова, о том, как я звонил Челси и проверял на ней некоторые реплики, злился, но в итоге сдался, когда Челси заставила меня отказаться от упоминания «сногсшибательных ножек Кейт» - всё это было чистейшим враньем. Я никогда не звонил Челси по поводу своих реплик, мы с ней не общались постоянно, так что Уилл спросил у меня, можно ли пригласить ее на свадьбу. Ему не хотелось, чтобы кому-то из нас было неудобно.

  На самом деле я протестировал несколько строк на Джей-Эл-Пи, но в основном импровизировал. Несколько раз пошутил о нашем детстве, рассказал дурацкую историю о тех временах, когда Уилл играл в водное поло, а потом зачитал несколько уморительных отрывков из писем поддержки, полученных от общественности. Один американский парень написал, что хотел бы сделать что-то особенное для новой герцогини Кембриджской, поэтому поставил себе задачу - добыть очень много горностая, ведь это - традиционный мех королей. Этот переполненный энтузиазмом янки объяснил, что намеревался поймать тысячу горностаев для предмета одежды, который задумал пошить (Боже мой, неужели это палатка?), но, к сожалению, добыл... лишь двоих горностаев.

  Тяжелый год для горностаев, сказал я.

  Но, добавил я, янки импровизировал, использовал имеющееся в наличии наилучшим образом, как обычно делают янки, и сшил вместе то, что у него было, а сейчас я держу это над головой.

  Гости хором ахнули.

  Это оказался пояс.

  Мягкий пояс из меха, несколько шелковых лент пришиты к клинообразной сумочке из горностая, размером не больше сумки для кольца с внутренней стороны моего мундира.

  После всеобщего вздоха теплой успокаивающей волной накатил смех.

  Когда смех затих, я закончил свое выступление на серьезной ноте. Мама. «Как счастлива она была бы быть здесь. Как она полюбила бы Кейт и как была бы рада видеть, что вы нашли эту любовь вместе».