Запасной

Такое случалось часто. Выскакивал новобранец талибов, открывал по нам огонь, а мы открывали ответный огонь с двадцатикратной силой. Любой талиб-новобранец, выживший после такого обстрела, получал повышение, его отправляли сражаться и умирать в одном из больших городов, например, в Герешке или Лашкар-Гахе, который некоторые называли Лаш-Вегасом. Большинство, однако, не выживало. Талибы оставляли их тела гнить. Я видел, как собаки размером с волка загрызли многих новобранцев на поле боя.

Я начал умолять командиров: Заберите меня отсюда. Несколько парней обратились с той же просьбой, но по другим причинам. Я умолял отправиться поближе к фронту. Отправьте меня в Гармсир.

Наконец, в канун Рождества 2007 года мою просьбу удовлетворили. Я должен был заменить выбывшего авиадиспетчера на передовой оперативной базе Дели, которая была внутри заброшенной школы в Гармсире.

Небольшой гравийный дворик, крыша из гофрированной жести. Кто-то сказал, что школа была сельскохозяйственным университетом. Ещё кто-то говорил, что это было медресе. Однако на данный момент это была часть Британского содружества. И мой новый дом.

Здесь также располагалась рота гуркхов.

Набранные из Непала, из самых отдаленных деревень вдоль предгорий Гималаев, гуркхи сражались во всех британских войнах последних двух столетий и отличились в каждой из них. Они дрались как тигры, никогда не сдавались, и поэтому занимали особое место в британской армии — и в моем сердце. Я слышал о гуркхах с детства: одна из первых униформ, которую я надел, была униформа гуркхов. В Сандхерсте гуркхи всегда играли противника на военных учениях, что всегда казалось немного нелепым, потому что их любили.

После учений ко мне неизменно подходил гуркх и предлагал чашку горячего шоколада. Они высоко чтили королевскую власть. Король, по их мнению, был богом. (Собственного короля они считали реинкарнирнацией индуистского бога Вишну). Принц, следовательно, был почти тем же самым. Я чувствовал это в детстве, но теперь почувствовал снова. Когда я шел по Дели, все гуркхи кланялись. Они называли меня саабом.

Да, сааб. Нет, сааб.

Я умолял «не надо». Я просто лейтенант Уэльс. Я просто "Вдова-6-7".

Они смеялись. Без вариантов, сааб.

Им и в голову не пришло бы разрешить мне куда-нибудь пойти самостоятельно.Королевским особам требовался королевский эскорт. Часто я направлялся в столовую или в туалет и вдруг замечал тень справа от себя. Потом ещё одну слева. Привет, сааб. Это было неловко, хотя и трогательно. Я обожал их, как и местных афганцев, которые продавали гуркхам кур и коз и даже обменивались с ними рецептами. Армия много говорила о завоевании афганских "сердец и умов", то есть об обращении местных жителей к демократии и свободе, но только гуркхи, похоже, действительно этим занимались.

Помимо сопровождения гуркхи были намерены откормить меня. Еда была их языком любви. И хотя каждый гуркх считал себя именитым поваром, у всех у них было одно и то же блюдо.

Карри из козлятины.

Помню, однажды я услышал шум роторов над головой. Я поднял голову. Все на базе посмотрели вверх. Вертолёт медленно снижался. А на полозьях, завернутый в сетку, висел козёл.

Рождественский подарок для гуркхов.

В огромном взрыве пыли вертолет приземлился. Из него выпрыгнул человек, лысый, светловолосый, похожий на британского офицера.

Он также был мне смутно знаком.

Я знаю этого парня, сказал я вслух.

Я щёлкнул пальцами. Это старый добрый Беван!

Он работал у па несколько лет. Он даже сопровождал нас однажды зимой в Клостерс. (Я вспомнил, как он катался на лыжах в куртке Barbour — такая квинтэссенция аристократизма).

Теперь, очевидно, он был вторым номером командира бригады. И, таким образом, доставлял коз от имени командира любимым гуркхам.

Я был потрясён, столкнувшись с ним, но он был лишь слегка удивлён или заинтересован. Он был слишком занят этими козами. Кроме той, что была в сетке, одну он держал между коленями во время всего полёта, а теперь он вел этого малыша на поводке, как кокер-спаниеля, к гуркхам.

Бедный Беван. Я видел, как он привязался к этому козлу, и как он был не готов к тому, что будет дальше.

Гуркха выхватил свой кукри и отрубил ему голову.

Загорелое, бородатое лицо упало на землю, как один из заклеенных рулонов туалетной бумаги, которые мы использовали в качестве мячей для регби.

Затем гуркха аккуратно, мастерски собрал кровь в чашку. Ничего не должно было пропадать.

Что касается второго козла, то гуркх передал мне кукри и спросил, не хочу ли я оказать честь.

Дома у меня было несколько кукри. Они были подарками от гуркхов. Я знал, как обращаться с одним из них. Но нет, сказал я, нет, спасибо, не здесь, не сейчас.

Я не был уверен, почему я сказал "нет". Может быть, потому что вокруг меня и так было достаточно убийств, не нужно было добавлять ещё. Я вспомнил, как сказал Джорджу, что абсолютно не хочу отрезать никому яйца. Где я провёл черту?