Запасной инстинкт

– Ну, он позвонил и велел, чтобы я за ним заехала. Я заехала, а девушка в очках и такой парень… довольно симпатичный, но нахальный, между прочим, сказали мне, что его нет, и не было, и вряд ли сегодня будет. Ну, я посидела и ушла. А парень пошел меня провожать. Но телефон я ему так и не дала!

Это было заявлено с необыкновенной гордостью.

– А когда Федя позвонил?

– Он больше не звонил, – ожесточенно произнесла она. – Его убили. Я приехала в вашу контору, а его… убили.

– Нет. Когда он звонил, чтобы пригласить вас в “Русские люди”?

– “Гвозди”, а не люди!

– Ну, в “гвозди”, шут с ними! Когда?

– Утром, – очень бойко ответила Лера Грекова, и Троепольскому не понравилась эта бойкость. Вообще говоря, врала она не слишком искусно.

– Утром?

– Господи, да не помню я! Вроде бы утром. Или днем. Наверное, днем. Да, по-моему, я была в институте, когда он звонил.

– Значит, это?..

– Господи, ну, допустим, в два часа. Да, в два часа. А что? Почему вас это беспокоит?

– В два или все-таки раньше?

– Я не помню, – сказала Лера капризно, – что вы ко мне пристали! Или вы думаете, что я помню все свои звонки?

И он моментально понял – это специальный тон для специальных случаев и специальных мужчин. Скучно быть таким умным.

– А где ваш институт? Она удивилась.

– На Таганке.

– Вы ехали на метро? Она удивилась еще больше.

– Ну да, а что? Нет, у меня, конечно, есть машина, но она в сервисе была.

– Машину вам Федя подарил?

– На двадцать лет, – гордо сказала Лера. – Три года назад. Такая хорошая машинка!

Федя контролировал все – даже ее телефонные звонки. Федя подарил ей хорошую машинку. Федя позвал ее в ресторан “Русские гвозди” и назначил встречу в конторе. Позвонил и назначил.

Странно это.

Ему нужно поговорить с Полиной Светловой. Срочно. Ему нужно, чтобы она слушала, заправляла за ухо волосы, перебивала его, а он чтобы все время пытался заглянуть за ее очки, вот тогда все будет правильно!

А этой он все-таки назначит свидание – уж больно хороша!

– Лера, а что за девушка у него была?

– У кого? – изумилась Лера. – У Феди?! Девушка?! Господи, что вы говорите?!

– А что такого я сказал? – не понял Троепольский. – Или что, Федя Греков был тайный гомосексуалист?

– У него не было никаких девушек!

– Лер, на моей памяти их сменился десяток, – нетерпеливо сказал Троепольский. – Вы ничего не замечали?

– Нет, просто это… никакие не девушки. У него были какие-то связи, но… так, очень временные.

Это Троепольский и сам знал.

– То есть всерьез он ни с кем не встречался?

– Сколько вам лет, Арсений?

– Двадцать девять.

– Вы женаты?

Он покачал головой.

– Ну конечно.

– Почему “конечно”?

– Вы же помешаны на работе, Федя так говорил. А сам он не просто был помешан на работе, он жил только для того, чтобы работать! Какие там… девушки! Кроме того, мужчине определенного возраста трудно менять привычки. Он значительно старше вас и холостяк с головы до ног. Вряд ли он смог бы завести семью.

“У него уже была семья, – подумал Троепольский. – Некоторая часть этой семьи сидит сейчас передо мной. Мама не работает, тетя ухаживает за бабушкой, а девочке к двадцатилетию нужна была машинка. Ни для какой другой семьи не было ни времени, ни денег – конечно же”.

– Мама рассказывала, – продолжала Лера, – что у него была в молодости какая-то очень печальная история, и после этой истории…

– Не говорите ерунды, – перебил Троепольский довольно сердито. Ему было жаль Федю, за которого все решили. – У всех в молодости были печальные истории. Они не имеют никакого отношения к жизни.

– И у вас была? – вдруг спросила Лера.

– И у меня была, – соврал он. Просто так соврал, чтобы походить на “байроновского героя” – что за герой без печальной истории вначале!

– Но если его убили не из-за работы, значит, на него напали бандиты. Напали и убили.

Троепольский знал совершенно точно, что бандиты ни при чем, и работа ни при чем, что-то совсем другое убило Федю Грекова – ненависть, зависть, может быть, сумасшествие?..

Но чье?! Чье?!

– Вы… скажете мне, если что-то узнаете?

– Вы оставите мне телефон? Раз уж не оставили Марату?

Она улыбнулась – снова специальной улыбкой, – вынула ручку, крохотный, очень дамский блокнотик, умиливший Троепольского своей женственностью, и записала номер.

* * *

Он вернулся на работу, когда сумерки уже синели над Тверской, и от разноцветных огней небо казалось темнее и ближе, а в переулках была весна – лужи, хрусткий ледок, запах тающего снега и мерзлой воды. В лужах отражались холодное перевернутое небо и голые ветви деревьев.

Он заезжал в МТС на Дмитровку и долго маялся там в очереди, злился, и жарко ему было, и нетерпение одолевало, но он все-таки выстоял и получил то, что ему требовалось.

– Варвара! – крикнул он, едва открылась толстая металлическая дверь и охранник пропустил его внутрь, в привычный яркий мир родной конторы – фотографии и плакаты на стенах, длинный коридор, застланный серым ковром, запах кофе и сигарет. – Варвара, найди мне Светлову! И Сизова, если он еще не уехал! А если уехал…

Тут из секретарской комнаты показалась Шарон Самойленко. Вид у нее был довольно кислый.

– Вам чего?