Запасной инстинкт

Муромов крякнул как подстреленный чирок, поставил стакан на прикроватную тумбочку, с разочарованием уставился на Александра и заявил:

— Обижаешь. Мне звонят каждый день! Товарищи по партии, те, кого еще сохранила жизнь, консультанты по написанию мемуаров, ну и просто знакомые.

Никитин с Черниковым переглянулись.

— Хорошо. Тогда давайте вспомним, кто вам звонил вчера. Начнем с того, кто был первым после отъезда Сергея.

— Пожалуйста. Где-то в пять вечера звонила медсестра. Она живет неподалеку. Старая знакомая моей покойной супруги, поэтому ежедневно справляется о моем самочувствии.

— Дальше, — поощрил его Черников.

— Около семи позвонил Сташевич.

— Кто есть Сташевич? — по-военному поинтересовался Никитин.

— Выпускник Оксфордского университета, поляк по национальности, мой хороший знакомый. Помогает в написании истории возникновения огнестрельного оружия.

— Принято, — согласился Сергей. — Вспоминаем дальше.

Старик наморщил лоб, и без того перепаханный долгими годами, и Никитину подумалось, что если дед не может вспомнить, с кем он вчера разговаривал по телефону, то как он может писать в своих мемуарах про дела минувшие, которые начались чертову уйму лет назад? Судя по трудам Волкогонова и академика Поляка, разложенным по письменному столу, старик Муромов вспоминал не совсем своими мозгами. Мемуаристы — сложный народ. Они как в той песне: «Все, что было не со мной, помню». Брежнев писал, что спас солдата во время шторма. Оказалось, что это солдат его спас. И так далее. А вот принимали ли вчера но-шпу — не помнят. Бывает. Но про такое вспоминать не стоит, это — не героическое прошлое, а карма.

— Дед! — Черникову надоело смотреть на кошмарную маску напряжения, застывшую на лице Муромова. Что ты сидишь, как Кутузов в Филях? Пробки вышибло, что ли? Кто тебе после оксфордского поляка звонил?

Пенсионер хлопнул себя по лбу.

— Ну, конечно! Вспомнил! Витольд Шостак!

— Кто такой Витольд Шостак? — стоически продолжал допрос Никитин.

— Ученик мой. Я тогда в медицинском институте историю на кафедре преподавал, а он был моим лучшим студентом! И как я мог забыть?..

Вертикальные морщины воспоминаний сменились горизонтальными, признаком досады.

— Где работает Шостак?

Старик открыл было рот, но вдруг в комнате раздалась оглушительная трель телефонного звонка. От неожиданности Черников вздрогнул, взглянул на Никитина, пробормотал что-то невнятное и полез в карман за сигаретами.

— Да! — заорал в трубку Муромов. — Здравствуй-здравствуй! Слушай, у меня такая неприятность сегодня вышла! Кто-то меня задушить хотел, а потом этот человек упал вниз, когда полиция приехала!

Все это старик успел произнести на одном дыхании, так что времени у Никитина было ровно столько, чтобы рывком дотянуться до телефона и обрушить на рычаги свою ладонь.

— Кто звонит?! — рявкнул Черников, роняя сигарету изо рта.

— Да Витольд и звонил! — заверещал пенсионер. — Я как раз вам трубку хотел отдать!

— Кто такой этот Шостак, черт меня подери?!

— Главврач ЦПЛ! Центральной психиатрической лечебницы! Самый способный и старательный мой ученик!

Никитин побелел.

— Сергей, срочно вниз. Пусть труп этого помощника везут не в морг, а в реанимационную палату первой попавшейся поликлиники! У входа поставить опера в гражданке, пусть отслеживает все контакты. Врачам настрого запретить передачу какой-либо информации. Бегом!

Не успела за Черниковым захлопнуться входная дверь, Никитин присел около кровати Муромова, отодвинул в сторону бутылку коньяка и проговорил:

— Я хочу знать все про камни вашего деда. Скажите, кому вы могли о них рассказывать совсем недавно? Я имею в виду ничтожный период в истории, которую вы изучаете, — около года или двух лет назад. Не забывайте, что вы мой должник.

Глава 8

Некоторое время в квартире Муромова царила гробовая тишина, прерываемая лишь звяканьем горлышка бутылки о край рюмки. Доктор наук, растроганный собственными воспоминаниями, подливал себе коньяка.

— Это все? — прервал молчание Никитин, услышал утвердительный ответ, повернулся к Сергею и приказал: — Квартиру под контроль. Пусть в ней постоянно находятся и меняют один другого Игорь и Михаил. Или нет… Поставьте сюда до вечера участкового.

Черников посмотрел на бутылку, содержимое которой стремительно уменьшалось, поднял глаза на Муромова, встал, подошел к окну и спросил:

— Что такое метагексоэпам?

— Что такое метагексоэпам?

Старик искренне изумился.

— Понятия не имею. Насколько хватает моего образования, это набор несовместимых друг с другом названий.

Стукнули двери. Это оперативники доставили на этаж одного из участковых, закончившего опрашивать граждан по факту падения неустановленного мужчины. Пора было возвращаться в отдел и забыть про доктора наук Муромова. Если этот свидетель и понадобится, то не скоро и не по существенному вопросу. Во всяком случае, интереса для сотрудников отдела по раскрытию убийств он больше не представлял.

В управлении их ждало сразу два сюрприза.