Запечатленные

– Калеб! – настаивала я.

– Мэгги!

– Вы знали, что так будет? – тихо спросила я у бабушки.

– Нет. – Она с любопытством посмотрела на Калеба. – Даже не догадывалась. Детка, лучше посиди на кухне.

– Ни в коем случае! Я уйду только с Мэгги.

– Какие мы благородные, – язвительно пробормотал Кайл, но все сделали вид, что не слышали.

– Калеб, я никогда прежде не сталкивалась с тем, чтобы запечатленные чувствовали боль друг друга при лечении магических ожогов. Вряд ли тебе стоит…

– Я никуда не уйду! – Калеб посмотрел на меня сверху вниз. – Ты все еще хочешь убрать отметины? – Я кивнула. – Тогда давайте покончим с этим поскорее.

– Питер, скажи ему! – взмолилась бабушка.

Отец покачал головой и сжал губы.

– Калеб знает, с чем справится, а с чем нет. Если бы на месте Мэгги была Рэйчел, я бы тоже не ушел.

– Помощи от тебя никакой! Ладно, голубки, приготовьтесь!

Бабушка приступила к четырем отпечаткам на руках. Боль я испытывала адскую. Какой ужас, что Калебу пришлось пережить это со мной! А для меня это был второй раз…

Бабушка подняла мне блузку, открыв отпечаток пятерни на боку, который оставил приятель Маркуса. Она приложила руку и начала. Питер навалился мне на ноги, Кайл крепче сжал мое плечо. Я старалась не закричать и терпела, сцепив зубы. Иногда получалось, иногда нет. Наконец бабушка отпустила меня и велела всем передохнуть, потому что последний отпечаток – на щеке – будет самым болезненным.

Услышав это, я едва не разрыдалась. Куда уж больнее!

Все снова заняли свои места и навалились сильнее. Калеб схватил меня за плечи, прижался своим лбом к моему. За спиной бабушки кто-то по-детски охнул, и появилась Мария.

– Что вы тут делаете? Кто здесь кричит? Дядя Калеб! – пропищала она и испуганно уставилась на него, словно на чудовище.

– Мария, мы помогаем Мэгги.

– Почему ей больно?

– Послушай, детка! – вмешалась бабушка. – Иногда приходится терпеть боль, чтобы потом стало хорошо.

– Со мной все в порядке, Мария, – с напускной бодростью произнесла я. – Правда! Это совсем не бо… – Я хотела сказать, что мне не больно, но решила не врать. – Просто фигово, и все!

– Мама не велит говорить «фигово», – прошептала девочка и посмотрела на меня так, будто я здорово провинилась.

Все расхохотались, включая и меня.

– Знаешь, ты права. Зря я так! Воспитанным девушкам не следует так выражаться.

– Не бойся, я никому не скажу.

– Спасибо.

– Ладно, детка, иди уже, – велела бабушка. – Мы скоро закончим и очень проголодаемся. Передай маме, чтобы накрыла на стол.

– Хорошо, – нехотя ответила Мария и направилась к двери. Напоследок она обернулась к Калебу и заявила: – Не давай Мэгги в обиду!

Калеб виновато посмотрел на меня. Я хотела сказать, что ему не за что себя казнить, однако нас услышали бы все присутствующие. Поэтому я сосредоточилась и передала ему свою мысль. Это получилось на удивление легко. Я ощутила знакомое биение его сердца, как происходило каждый раз, когда я делилась с ним воспоминаниями или мыслями.

«Калеб!»

Его глаза удивленно расширились, он склонился ниже и погладил меня по щеке.

«Что, моя красавица?»

Мы улыбнулись друг другу, потом я посерьезнела.

«Не вини себя! Это я сглупила! Я поверила в то, что заведомо было ложью. Ты ни в чем не виноват. Ты уехал по делам, чтобы помочь мне».

«Я должен был предвидеть, что они затевают какую-то пакость! Зря я поехал с отцом».

«Хватит раскаиваться! Я серьезно. Прекрати!»

Калеб громко хихикнул. Питер смотрел на нас с восторгом, бабушка – с удовольствием, а Кайл – с отвращением.

– Просто не верится, что вы это умеете! Понимаете, – признался Питер, все еще держа мои ноги у себя на коленях, – Рэйчел и я учились этому долгие месяцы. А вы уже способны на очень многое!

– Она первая начала, – заявил Калеб и подмигнул мне.

– Калеб, я серьезно, – решила я озвучить свою просьбу. – Прошу тебя!

Он вздохнул.

– Попробую. Надо подумать вот о чем: как нам теперь быть? Я не смогу отвезти тебя домой и сделать вид, что все в порядке. Маркус так просто не сдастся! Тебе нужна серьезная защита. Не лазить же каждую ночь к тебе в окно!

– Лазить в окно?! – возмутилась бабушка.

– А что мне остается? Ведь он вредил ей во…

– Послушай, бабушка, – перебил его Питер, – для таких, как мы, существуют исключения из правил.

– Знаю, однако… Боже ты мой! В дни моей молодости за это и пристрелить могли!

– Ну, отец Мэгги ничего не узнал. Иначе вряд ли вышло бы.

Бабушка всплеснула руками.

– С меня хватит! Уши вянут вас слушать.

Питер с Калебом хихикнули.

Бабушка опустилась на колени рядом со мной, и все посерьезнели.

– Готова, моя красавица? Самый последний, самый болючий. Приступим?

– Да.

Питер с Кайлом прижали мне руки и ноги, Калеб вдавил свой лоб в мой, словно хотел разделить мою боль. Бабушка глубоко вздохнула, положила руки на последний ожог и вдруг отпрянула.

– Мэгги, у тебя температура!

– Ерунда. – Я посмотрела на Кайла. Он виновато закатил глаза. – Ничего страшного, приступайте.