Запекшаяся кровь. Этап третий. Остаться в живых

Князь глянул на одного старца в чалме, но шейх отрицательно качнул головой. Он глянул на другого, самого высокого и не очень старого, с грозным взглядом, полным достоинства. Шейх кивнул. Но что толку знать в лицо своего врага, если ты не понимаешь его мыслей.

— Мы постараемся быть осторожными, — сказал князь по-русски.

— Гора хорошо защищена, — тихо произнес шейх. — Слабое место — рудник.

Аудиенция была закончена. Можно считать, они победили. Победила дипломатия князя, смекалка Кистеня, умелые руки и светлые головы.

Возвращались пешком, без лошадей и повозки. Колеса им больше не понадобятся, пора думать о санях. Жора-морячок вернулся еще вчера. Полную повозку оленьих шкур он оставил внизу, теперь тюки со шкурами можно поднять на лебедке. Чукчи согласились помочь на работах в забое. И это стало еще одной победой отряда. Ни в чем они не нуждались так, как в мире и в рабочей силе. Им удалось получить и то и другое.

— Белиберда получается, — сказал Кистень, когда они подходили к лесу.

— Ты это о чем, Петя? — спросил князь.

— Советский артист, а по совместительству убийца Родион Чалый в статусе зека получает за свой подвиг орден Святого Владимира царской России из рук езидского шейха на территории непролазной сибирской глуши. Белиберда! Набор не связанных между собой слов.

— А вор в законе Кистень собирается на днях жениться на Шахерезаде, восточной принцессе из сказки, и не во дворце султана, а на проклятой шаманами горе все в той же тайге. Это нормально? — спросил Трюкач.

Князь засмеялся.

— Великий писатель и фантазер, всемирно известный Жюль Верн создавал шедевры, но его «Таинственный остров» лишь жалкое подобие наших историй. Я обязательно напишу о нас книгу, если доживу до спокойных и беззаботных дней. Я напишу правду, но меня никто не воспримет всерьез. На славу Стивенсона или Жюль Верна я не претендую, но о нашей истории, как бы фантастически она ни выглядела, люди должны узнать.

— Доживем, Афанасий Антоныч, — улыбнулся Чалый. — Если у человека есть цель, то он обязан к ней прийти. Мы живем, идя к горизонту, потому что хотим знать, что там есть такого, и это придает нам сил и уверенности.

В воздухе что-то засвистело.

— Ложись! — крикнул Чалый.

Это был прицельный огонь: восемь стрел попали в Кострулева. Шесть из них сломались, ударившись о сделанный Петром панцирь, одна вонзилась в левую руку, другая в ногу, не защищенные стальными пластинами. Кострулев упал.

С опушки послышалась пулеметная очередь. Попали пули в цель или нет, неизвестно. Князь и Чалый поволокли раненого к лесу. Улдис отстреливался.

— Вот тебе и свадьба! — прохрипел Кострулев и потерял сознание.

В лесу им занялась Варя. Собираясь на переговоры, Варя взяла с собой санитарную сумку.

— Как он? — спросила Лиза.

— Выкарабкается, он же двужильный, — ответила Варя. Трюкач подошел к Лизе, они обнялись. Лиза расплакалась.

— Да ты чего, подруга?

Он заглянул в ее глаза, снял с головы платок и замер — вдоль пробора жгуче-черных волос пролегла седая прядь, о которой Лиза не догадывалась.

Важняк, стоящий рядом, сказал:

— Она наблюдала за твоим боем с медведем в бинокль.

— Спрячь от нее зеркало, — шепнул, подмигивая, Огонек.

Лиза никого не слышала.

— Ты живой, — тихо прошептала она.

— А куда я от тебя денусь, — постарался улыбнуться Родион.

— В суровых условиях рождается любовь с крепким рассолом, — почему-то глядя в небо, философски произнес Леший.

Лиза

Очнулась Лиза в госпитале. И тихо спросила:

— Я жива?

— Жива, жива и еще лет сто проживешь, — улыбнулась Клава. — Фельдшер постарался. Помнишь того противного старика? Он за тебя боролся, как за свою дочь. Тебя изолировали в отдельное купе, кроме него никто туда не входил. Лучше любого врача справился с задачей.

— Где мы?

— В Хабаровске. Девчонки дальше поехали, до Владивостока. Это военный госпиталь, тут женских палат нет. Тебя поместили, — Клава хихикнула, — в клизменную. Дня через два встанешь на ноги. Самое страшное позади. Ты бредила, все Алешу звала, бедняжка.

— И что мы будем делать дальше?

— Работать. Паспорта у меня, и комсомольские путевки капитан мне отдал.

Лизу выписали через неделю. Военный врач Полозков очень напоминал фельдшера из поезда. Старенький дяденька в старорежимном пенсне, хмурый, но с очень добрыми глазами.

— В Москву вернетесь? — спросил он, не отрываясь от заполнения медкарты.

— Это еще зачем? — вскинулась Лиза.

— Слабенькая вы. С таким здоровьем в наших условиях долго не живут.

— Я долго проживу, доктор. Сильными не рождаются, сильными становятся.

— Похвально. Если в вас столько романтики, то поезжайте на Колыму. Там климат суровее, но намного интереснее. В Нагаевой бухте строится город, сейчас это поселок под названием Магадан. Руководит Дальстроем очень уважаемый мною человек — Берзин. Если уж он строит город, то это будет самый красивый город на Востоке.

— Далеко это?

— Порядком. Суток пять ходу из Ванинского порта. Сейчас там этап комплектуется. Много добровольцев, в том числе девушек.

— Нас возьмут?

— Могу позвонить в райком, получите направление.

— Позвоните. Мы согласны.