Запертая дверь

– Да давай его запрем до утра. Пусть посидит с хозяином.

– Хер мне на этого хозяина! – воскликнул Тихонов. – Я здесь хозяин!

За дверью снова раздался смех.

– Мишка, если ты нагадишь мне там, я тебя заставлю это сожрать!

Снова хихиканье. Артем даже представил себе Мишку, сидящего без штанов в центре раздевалки и справляющего нужду. И да, мерзко хихикающего, конечно. Тихонова передернуло.

– Ах ты, ушлепок! – крикнул Артем и схватился за ручку двери.

Глава 5

Он чувствовал, что хозяин стоит за спиной. Да, Мишка прекрасно помнил, что сел спиной к двери. И если за ней кто и находится, деревянное полотно толщиной в пять сантиметров сможет защитить его. На какое-то время. Но беда-то как раз и была в том, что двери он не чувствовал. Будто он сидел на открытом участке комнаты, а за спиной стояла тварь, пахнущая тиной и гнилью. Миша собирался повернуться, когда услышал звук шагов. Кто-то забежал из раздевалки в моечную. Он даже увидел тень, проползшую за своим хозяином. Несмотря на жару, Скворцова бросило в холод, он затрясся всем телом. Кто бы это ни был, Скворцов был рад, что он убежал из раздевалки. Возможно, у чудовища и была цель таким образом заманить перепуганного до смерти алкоголика в свое логово, но Мишка был не из тех, кто хочет проверить, что же там происходит, кто же это бегает. То, что его заманивают не по сто граммов выпить, он был уверен. Его хотят наказать за то, что он пришел мыться в неположенное время.

Скворцов встал. Дверь все еще была за ним, но ощущение, что за спиной кто-то стоит, не проходило. Мишка благодарил Бога за то, что хозяин прекратил игры с Белым озером. Он даже поклялся, что больше ни ногой туда. Больше ни одной рыбки из этого грязного водоема! Лишь бы хозяин простил его. Но либо Бог был занят, либо баня не была его вотчиной, но мольбам Скворцова он не внял, и хозяин появился из-за спины. И, судя по ухмыляющейся морде, чудовище не собиралось прощать его. Оно не собиралось прощать никого.

Перед Мишкой стоял обнаженный старик. Грязный – в комьях земли и гнилых листьях, дурно пахнущий – запах гнили сводил с ума, с длинными толстыми когтями на ногах и на руках. Старик улыбался. Глаза – два черных буравчика – были злыми и источали ненависть.

– Эй, Мишаня!

Старик обернулся в сторону двери и еще шире растянул рот в улыбке. Он поднял руку. Как-то рывками, будто его конечности дергал за веревочки невидимый кукловод. Старик выставил узловатый палец с черным кривым когтем.

– Миша! Какого хера ты там делаешь?! Открывай давай!

Мишка не запирался. Он это знал, но ему на это было наплевать. Его беспокоил старик с когтями, как у медведя. Запах разложения наполнил помещение. Старик провел когтем по щеке Мишки. От уха к подбородку и обратно. Странно, но Скворцов не ощутил ничего плохого. Ни страха, ни боли, ни отвращения. Какая-то томность разлилась по всему телу. Ему захотелось спать. Лечь прямо здесь на пол и уснуть. Лицо старика не казалось таким уж ужасным. Нет, оно теперь вообще не было злым. Будто чей-то дедушка подошел поговорить по душам. Только голый дедушка. А каким ему еще быть в бане?

Миша словно по приказу начал раздеваться. Крики друзей и стук в дверь доносились будто из-под толщи воды. Кукловод старика задергал его конечностями. Руки выгибались под невообразимым углом, голова то падала на грудь, то поочередно на плечи. Создавалось впечатление, что в шее старика мышц нет совсем, и голова поднималась иногда благодаря только усилиям призрачного кукловода. Вдруг нелепо загнутые конечности задвигались с такой скоростью, что старик стал похож на многорукого бога Шиву. Состояние сонливости улетучилось, голоса друзей заставили встрепенуться.

– Мишка, если ты нагадишь мне там, я тебя заставлю это сожрать!

Боль. Страшная боль накрыла все тело, будто его рвали на куски. Старик, что бы он ни делал, закончил, скрюченные руки повисли вдоль тощего тела. Миша из-за ужасной боли плохо соображал. Глупая, но страшная мысль пришла ему в голову.

«Он меня убил», – подумал Скворцов.

Старик, будто в подтверждение его мыслей, показал глазами куда-то на пол. Миша посмотрел туда. Рядом с его одеждой лежала куча чего-то окровавленного. Время замерло, давая страдальцу насладиться болью.

«Это что-то мое, – подумал Мишка, хотя мозг уже был затуманен. Редкие ясные мысли посещали его. – Это что-то мое и поэтому мне так больно».

Старик захихикал. Только теперь это был не старик. Перед ним стоял на задних лапах ленивец. Рыжая шерсть свалялась и походила на замызганную обивку дивана. Ленивец поднял трехпалую лапу, показывая на Мишку. С когтей, напоминающих три грозных Скиннера, капала кровь. Все происходило настолько медленно, что даже боль отступила. Но с осознанием происходящего вернулась с утроенной силой. Его будто расплющили, встряхнули и снова расплющили. Перед тем как умереть, Скворцов понял, что под ногами у него его кожа. Хозяин наказал его.

* * *

Дверь поддалась тут же. Парни заглянули внутрь.

– Да твою ж маманю! – воскликнул Артем.

– Чего? – не понял Тимофей. – Чего не так-то? – Он попытался протиснуться между друзьями.