Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы

– Угу… То есть я сказал бы по-другому – просто они дали маху, а потом решили покрывать друг друга. Допустим, Свэрд покончил с собой и револьвер лежал под трупом. Тогда ни полицейские, ни Густавссон, которого они вызвали, не могли увидеть его, пока тело оставалось на месте. А когда труп увезли, у них, вернее всего, опять же руки не дошли пол проверить.

– Ты знаешь Альдора Густавссона?

– Знаю.

Рённ поежился, но Мартин Бек воздержался от неприятных вопросов. Вместо этого он сказал:

– Еще одно важное дело, Эйнар.

– Какое?

– Ты разговаривал с Кристианссоном и Квастму? Когда я вышел на работу в понедельник, только один из них был на месте, а теперь ни одного застать не могу – первый в отпуске, у второго выходной.

– Ну как же, я обоих вызывал сюда.

– И что они показали?

– То же самое, что написали в донесении, ясное дело. Что с той минуты, когда они взломали дверь и пока не ушли, в квартире побывали только пятеро.

– То есть они сами, Густавссон и двое, которые увезли тело?

– Точно так.

– Ты, конечно, спросил, смотрели ли они под трупом?

– Угу. Квастму сказал, что смотрел. А Кристианссона несколько раз рвало, поэтому он держался в основном подальше.

Мартин Бек продолжал нажимать.

– И по-твоему, Квастму соврал?

Рённ почему-то замялся.

«Сказал ведь „а“, – подумал Мартин Бек, – так не тяни, говори „б“!»

Рённ потрогал пластырь на лбу.

– Недаром мне говорили, что не дай бог попасть к тебе на допрос.

– А что?

– Да ничего, только похоже, что верно говорили.

– Извини, но, может быть, ты все-таки ответишь на мой вопрос?

– Я не специалист по свидетельской психологии, – сказал Рённ. – Но мне показалось, что Квастму говорил правду.

– У тебя концы с концами не сходятся, – холодно заметил Мартин Бек. – С одной стороны, ты допускаешь, что в комнате был револьвер, с другой стороны, считаешь, что полицейские говорили правду.

– А если другого объяснения нет, тогда что?

– Ладно, Эйнар, я ведь тоже верю Квастму.

– Но ты же с ним не разговаривал, сам сказал, – удивился Рённ.

– Ничего подобного я не говорил. Я беседовал с Квастму во вторник. Но у меня – в отличие от тебя – не было случая расспросить его по-человечески, в спокойной обстановке.

– Нет, с тобой и вправду тяжело, – надулся Рённ. Он выдвинул ящик стола и достал блокнот. Полистал его, вырвал листок и протянул Мартину Беку. – Вот еще данные. Может, тебе пригодятся. Ведь Свэрд совсем недавно переехал сюда, на Кунгсхольмен. Я выяснил, где он жил прежде. Но тут дело ушло от меня, на том все и кончилось. Держи адрес, прошу.

Мартин Бек поглядел на листок. Фамилия, номер дома, название улицы – Тулегатан. В том районе города, который в свое время, не без основания, окрестили Сибирью[40]. Он сложил листок и сунул его в карман.

– Спасибо, Эйнар.

Рённ промолчал.

– Пока.

Рённ едва кивнул.

Их отношения никогда не отличались сердечностью, а сегодня, похоже, между ними пробежала еще одна черная кошка.

Мартин Бек покинул кабинет Рённа и вышел из здания уголовной полиции. Быстро шагая по Кунгсхольмсгатан, он дошел до моста Кунгсбрун, пересек пролив, по Кунгсгатан вышел на Свеавеген и повернул на север.

Улучшить отношения с Рённом было бы совсем нетрудно: сказать ему доброе слово, похвалить.

Тем более что основания для этого были. С самого начала расследование смерти Свэрда велось кое-как, и лишь после того, как дело поручили Рённу, установился надлежащий порядок.

Рённ тотчас уразумел, что под трупом мог лежать револьвер – обстоятельство крайне существенное. Точно ли Квастму осмотрел пол после того, как увезли тело? Строго говоря, если он этого не сделал, какой с него спрос? Рядовой полицейский, а тут появляется Густавссон, он старше чином, он криминалист, так что его категорические выводы в большой мере снимали ответственность с полицейских.

А если Квастму не осмотрел пол, это в корне меняет всю картину. После того как тело увезли, полицейские опечатали квартиру и уехали. Но что означало в данном случае «опечатать квартиру»?

Ведь для того, чтобы проникнуть внутрь, пришлось снять дверь с петель, причем еще до этого над ней крепко поработали. В итоге опечатывание свелось к тому, что полицейские протянули веревочку от косяка до косяка и повесили стандартную бумажку, возвещающую, что вход воспрещен согласно такому-то параграфу. Пустая формальность, при желании кто угодно в любой день мог без труда проникнуть внутрь. И унести что-нибудь, например огнестрельное оружие.

Но тут возникают два вопроса. Во-первых, получается, что Квастму намеренно солгал, и притом так искусно, что убедил не только Рённа, но и самого Мартина Бека. А ведь Рённ и Мартин Бек стреляные воробьи, им не так-то просто заморочить голову.

Во-вторых, если Свэрд застрелился сам, зачем кому-то понадобилось выкрадывать оружие?

Явный абсурд.

Как и то, что покойник лежал в комнате, которая была надежно заперта изнутри и в которой к тому же явно не было никакого оружия.

Судя по всему, у Свэрда не было близких родственников. Известно также, что он ни с кем не водил компании.

Но если его никто не знал, кому тогда на руку его смерть?

В общем, надо выяснить целый ряд вопросов.