Запертая в своем теле

Полиция не заглядывала сюда уже несколько лет, поверив сказкам, которые скормила им эта женщина. Ее просто списали со счетов, как безобидную сумасшедшую.

Я вхожу в калитку и быстро иду к черному ходу. За домом оказывается целый сад, да и сам дом большой, трехэтажный. Вынимаю из кармана ключ, который стащила вчера из кухни, и сую его в замочную скважину. Замок недавно смазывали, он отпирается легко. За дверью оказывается кухня.

У нижней ступеньки лестницы меня едва не выворачивает наизнанку от накатывающей сверху вони. Спасает захваченный с собой надушенный мамин платочек: я зажимаю им нос и рот и так дышу.

На втором этаже запах становится сильнее. Быстро заглядываю сначала в одну комнату, потом в другую. В главной спальне, с двумя выходящими на дорогу окнами, кровать не заправлена — видимо, здесь спала Харриет. Вторая комната выглядит нежилой: матрас обтянут простыней на резинке, но одеяла на нем нет.

Выйдя обратно в коридор, останавливаюсь перед коротким лестничным пролетом, который ведет на третий этаж, плотнее прижимаю к носу платок и взбегаю по ступеням.

На площадке находится книжный шкаф, а рядом с ним — дверь. Всего одна. Дергаю за ручку — заперто.

Вонь настолько невыносима, что я задумываюсь: не позвонить ли в полицию? Но понимание, что первым делом мне велят покинуть чужой дом и не вмешиваться, приходит быстро.

Это не годится.

Мне надо знать прямо сейчас.

Я должна узнать, кто там, за этой дверью: моя дочь или кто-то другой?

Потому что я больше не хочу и не могу без нее жить.

Глава 73

Наши дни

Учительница

За пять минут до начала времени посещений Харриет Уотсон уже в больнице. Она выжидает. Наконец толпа начинает медленно течь в сторону лестниц и лифтов, и Харриет вместе с ней.

Ей уже известно, куда идти. Она разведала это вчера, во время пробного визита. Джоанну Дикон перевели в отделение для выздоравливающих после инсульта. Такие палаты открыты для посетителей, и присмотра там меньше.

У входа в отделение очередь: пропускают через охрану, строго по одному. Харриет пристраивается за пожилой леди с внуком. Раздается писк, открывается дверь. Из отделения выходит женщина: она набирает что-то на клавиатуре телефона и потому не смотрит по сторонам. А если б посмотрела, то увидела бы мисс Уотсон, которая уставилась на нее, открыв рот.

Это же она. Та самая женщина, с которой Джоанна Дикон разговаривала у школы, и не один раз.

Харриет совсем про нее забыла.

А ведь была еще одна женщина…

* * *

Как и надеялась Харриет, на сестринском посту царит хаос: медсестры бегают туда-сюда, поминутно перехватывая родственников больных, требующих отчета о состоянии своих близких.

Взгляд выхватывает молодую сестричку — видимо, она здесь совсем недавно, еще не привыкла к этой суете и потому стоит поодаль, не зная, что нужно делать.

— Помогите мне, пожалуйста, дорогая. — Харриет улыбается, изображая старушку — божий одуванчик. — Я ищу мою кузину, Джоанну Дикон. Мне кажется, ее недавно сюда перевели.

Медсестра улыбается и заглядывает в свой блокнот — она явно довольна, что ее попросили о чем-то, в чем она действительно может помочь.

— У нее отдельная палата, здесь, в конце. Но посещать ее могут только члены семьи или полиция. — Она снова поднимает глаза на Харриет и видит благодушное лицо и приятную улыбку. Удовлетворенно кивает. — Идемте, я вас отведу.

Мисс Уотсон не теряет времени даром.

— Насколько я понимаю, она не может двигаться. Полностью парализована.

— Ой, а вам разве не сказали? Ваша кузина моргнула. Это первый признак того, что к ней возвращается способность двигаться. Доктора перевели ее сюда, в отделение для выздоравливающих, когда убедились, что она вовсе не в вегетативном состоянии, а страдает от синдрома изоляции, когда разум заперт в бездвижном теле, как в тюрьме.

Выходит, эта улыбающаяся медсестричка не знает, с какой историей связано имя Джоанны Дикон, — видимо, не читает газет.

Харриет просто не верит своей удаче и легкости, с которой она получила доступ к пациентке. Но вот надолго ли? Вполне возможно, что старший медперсонал скоро вмешается.

Ее запускают в палату. Там тихо, не то что в переполненном людьми отделении за дверью.

Харриет подходит к кровати и склоняется к самому лицу Джоанны Дикон. Ее кожа бледная, как тесто, черты лица отечные, припухшие, не совсем те, что три года назад.

— Помнишь меня? — спрашивает Харриет, немигающе глядя в стеклянные глаза.

И тут Джоанна Дикон моргает. Дважды.

— Говорят, ты идешь на поправку. Несмотря на то что натворила, ты поправляешься…

Глаза смотрят на Харриет.

Она оглядывается на дверь, но тут же снова переводит взгляд на больную.

— Ты обманула меня. Сделала из меня дурочку. Из-за тебя я потеряла работу и репутацию. — Джоанна Дикон смотрит на нее и моргает. — Пришла пора заплатить за то, что ты сделала.

И Харриет тянет на себя респиратор.

Глава 74

Наши дни

Тони