Запертые во тьме

И в этом «ясно» Жене почудилось презрение ко всем зажравшимся буржуям, которые смеют брать плату за выполненную работу вместо того, чтобы добиваться дотаций от государства, прозябать от безденежья и ездить на тойотах начала девяностых. Наверное, понял посыл и Леха, потому что разом сник, осознав, что внутрь их Женя теперь не пустит. Не то чтобы он раньше собирался, но теперь уж точно.

— Говорят, вы сегодня в Кувандык ходили? — зашел с другой стороны Леха.

— А вы что, не ходили еще? — удивился Женя. Он точно помнил, что, когда они приехали, лагерь ребят уже был разбит, а значит, они приехали раньше и по идее вылазку в город должны были совершить тоже раньше.

— А мы и не пойдем, — снова мрачно сплюнул Альберт.

— Не пускают нас, — подтвердил слова товарища Леха. — Сюда пустили, поскольку мы от государства, да и Алика дядя тут большой чин. А вот Кувандык для нас закрыт. Ну да ничего, мы тоже не лыком шиты…

— А что там? — перебил товарища Альберт и кивнул в сторону тени, почти неразличимой этой ночью: небо еще с вечера заволокли тучи, и в воздухе порой даже пахло дождем.

— Я не ходил, — покачал головой Женя, — а с коллегами обсудить еще не успел ничего.

Он почти не соврал, и потому выглядел достаточно убедительным. Ребята еще некоторое время поболтали ни о чем, но в конце концов распрощались и ушли, а Женя вернулся к фургону с тягостным чувством, что они приходили разведать, один он остался на ночь в фургоне или же с ним кто-то есть. Но Женя всячески уходил от этой темы и теперь распереживался: надо было сказать, что внутри еще коллега, а лучше двое. Кто знает, что на уме у этих «соседей»? А ну как решат поживиться? Женя здраво оценивал свои внешние данные и понимал, что худощавый очкарик двадцати пяти лет от роду не может выглядеть угрожающе. Придется внимательнее следить за камерами, снимающими пространство вокруг фургона, и вообще держать ухо востро.

Он вернулся в фургон, запер дверь и вдруг остановился, не оборачиваясь: послышался какой-то звук, будто внутри фургона что-то упало. Сердце снова ускорило темп, и Женя выругался сам на себя: никогда не был боязливым, а тут вдруг посторонние звуки пугают! И ладно бы был один, так ведь запросто могла проснуться Ксюша.

Память услужливо подбросила воспоминания о шагах, оставшихся неопознанными.

Женя обернулся и от неожиданности дернулся назад, впечатавшись затылком в дверь: прямо перед ним, слишком близко к нему, стояла Ксюша. Если бы Женя не подался назад, их носы практически соприкасались бы.

А мозг, пришедший в возбужденное состояние, тут же задал вопрос: Женя запирал или не запирал дверь медотсека? Ему казалось, что запирал, но как тогда Ксюша вышла? Даже если бы умудрилась разбить стеклянную дверь, Женя наверняка услышал бы звон. Значит, не запирал? Ребята стучали в дверь, и он так торопился открыть, пока они не разбудили Ксюшу, что совсем забыл запереть ее?

— Э-э-э… привет! — наконец сказал он, сообразив, что вот уже целую минуту молча пялится на девушку. Странно было, что она точно так же молча пялилась на него, и от этого взгляда у него мурашки бежали по коже. Точнее, взгляда как такового Женя не видел: свет по-прежнему горел лишь в переговорной и падал на них таким образом, что лицо Ксюши находилось в тени, но девушка определенно смотрела на него. — Меня Женя зовут. Я тоже здесь работаю, Войтех и Саша — мои коллеги.

Ксюша молчала, и Женя продолжил:

— Я не думал, что ты проснешься до утра. Может быть, хочешь есть или пить?

Ксюша молчала, и Женя почувствовал, что мурашки сильно увеличились в размерах.

— Эй?

Снова никакой реакции. Женя протянул руку, чтобы коснуться девушки, но в последний момент передумал и руку опустил. Может, она лунатик? И сейчас вообще спит, не слышит и не видит его? Женя лихорадочно вспоминал, что следует делать в таких случаях, но в третьем часу ночи на ум почему-то ничего не приходило. Кажется, следует аккуратно, не пугая девушку, попробовать отвести ее на кушетку.

Женя попробовал обойти Ксюшу, но получалось это сделать, только прижимаясь спиной к стене. Когда это уже почти удалось, девушка повернула к нему голову, но сделала это так резко и так необычно, что Женя снова дернулся, не сразу понимая, что не так. И лишь мгновение спустя сообразил: она повернула лишь голову, остальное тело не шелохнулось, будто было каменным. А шея просто не может так изогнуться! Какой-то древний инстинкт велел ему немедленно бежать, и он не нашел в себе сил сопротивляться: рванул в сторону освещенного конференц-зала, слыша, что Ксюша бежит за ним. Он влетел в небольшое помещение, сшибив стул, стоявший возле порога, захлопнул дверь и вцепился в нее руками, лихорадочно соображая, что делать, если Ксюша начнет рвать ее на себя. Он почему-то не сомневался, что силой она будет обладать дьявольской, а ключ от двери лежит слишком далеко, чтобы он мог до него дотянуться. Кто вообще решил, что в этом фургоне все двери будут закрываться ключами?!