Запертые во тьме

— Мы с Айей сделали анализы, — сказала Саша, — и обнаружили в воде кое-что интересное. Лишь в той, что попадала в многоэтажные дома с центральным водоснабжением. Какое-то неизвестное вещество, которое не опознали ни Лиля, ни гугл. Его же мы обнаружили и в крови той семьи, что проживает в квартире. То есть можно предположить, что это вещество каким-то образом попало в центральное водоснабжение, а затем в кровь тех, кто пил воду из-под крана…

— И не только сырую, — перебила ее Айя. — Когда ты уехала, я решила провести эксперимент: прокипятила воду и сделала повторный анализ: вещество осталось в неизменном виде.

— И вы думаете, что оно как-то связано с накрывшей город тьмой? — усомнился Ваня. Он пока не представлял, как вода могла повлиять на тень. Особенно водопроводная. Найдись что-то необычное в воде из колодца, то есть в грунтовых водах, еще можно было бы предположить, что затем оно попало в атмосферу и выпало в виде такого необычного тумана, но в водопроводе?..

— Я пока не знаю как, но уже не сомневаюсь в этом. Особенно если учесть, где это вещество было создано, — Саша особенно выделила интонацией слово «где», и еще до того, как она рассказала все, Войтех уже почувствовал, как неприятно засосало под ложечкой.

— Ты же сказала, что вещество не опознали, — не понял Ваня. — Так откуда знаешь, где его создали?

— Я сказала, что его не опознали Лиля и гугл. Зато опознал Костя Долгов.

Войтех даже не понял, чей тяжелый выдох прокатился над столом: его или Вани. Оба напряженно переглянулись, а затем посмотрели на Сашу.

— И что это за вещество? — спросил Ваня.

— Запатентованного названия у него нет. Долгову оно известно как «Образец № 17». Он не участвовал в его создании, квалификация не та, зато участвовал в испытании. В лаборатории ЗАО «Прогрессивные технологии» в лесах под Новосибирском. Догадываетесь, что это за препарат?

— Держу пари, именно тот, с помощью которого меня погружали в псевдореальность, — мрачно предположил Войтех.

— Именно! — кивнула Саша. — В псевдорельность тебя погружали совокупностью факторов, медикаменты использовались в том числе. И этот образец, по словам Кости, показал лучшие результаты.

— Но как он оказался здесь в воде? — недоумевал Ваня. — Где Новосибирск, а где Кувандык!

— Особенно если учесть, что все данные взлетели на воздух два года назад вместе с лабораторией, а само ЗАО перестало существовать, — добавила Саша.

— Это еще ничего не значит, — покачал головой Войтех. — Во-первых, образцы могли храниться не только в той лаборатории. Во-вторых, почти все сотрудники успели сбежать. — Он непроизвольно поморщился, вспоминая «сотрудника», которому сбежать не позволил лично. — Кто-то из них мог унести с собой образец. Или создать его заново. И даже тот факт, что ЗАО прекратило существование, не дает гарантий, что где-то не была создана организация, подобная ей. — Войтех не стал упоминать, что как минимум один из спонсоров ЗАО ему известен, более того, тот имеет доступ к материалам, собираемым Институтом. Таково было его условие «прощения» денег, которые Ваня украл со счетов бывших «Прогрессивных технологий». Ваня и так об этом знает, Саша тоже, а Айя и Женя вполне могут обойтись без подобной информации. — Может быть, пока меньших масштабов, может быть, с другими интересами, но, вполне возможно, Образец № 17 в эти интересы входит.

Ваня многозначительно посмотрел на него. Значит, тоже вспомнил спонсора. Войтех едва заметно кивнул.

— Знаете, — задумчиво проговорила Айя, — если учесть, что под раздачу попал целый город, масштабы этой организации должны быть довольно внушительными.

И она, и Женя, конечно же, были в курсе истории с ЗАО «Прогрессивные технологии» в общих чертах. Пусть Жене повезло и в ликвидации ЗАО он не участвовал, а Айя и вовсе присоединилась к команде, когда никакого ЗАО уже не было, но какая-то информация до них все равно доходила, хотя в коридорах Института исследований необъяснимого не принято было вспоминать бывших работодателей Войтеха Дворжака и Константина Долгова. При этом оба понимали, что знают далеко не все. И даже если о ЗАО в общих чертах они знали, то о его последних днях и участии в этом бывших энтузиастов-любителей — почти ничего. Даже вечно болтливый Ваня под пиво об этом старался помалкивать.

— Посвятите нас в подробности этого Образца, — попросил Женя. — Что значит «псевдореальность»? А то спрашивать у вас не принято, а нас же там не было.

— Это своего рода снотворное, — начала Саша после разрешающего кивка Войтеха, — но погружает оно не в обычный сон, а на чуть более глубокий уровень. Нечто среднее между сном и комой. Применялось для создания своего рода фальшивых воспоминаний. С помощью этого препарата, аудиовизуального ряда и гипноза человека погружали в сон, который он наполнял подробностями сам. Таким образом, его мозг как бы сам решал, во что может поверить, а во что нет. Это делало сон неотличимым от реальности. У меня не было возможности лучше изучить действие препарата, знаю лишь то, что рассказал Костя.