Запертый

Гордым словом «контракт» называлось рабочее задание, полученное бригадиром от того или иного частного лица. Мы занимались чисткой вентиляционных шахт, конденсатных колодцев, сточных труб и прочих скрытых от взглядов жителей мест, где вечно скапливалось все самое склизкое, вонючее и просто отвратное. Бригадир получал и распределял задания, назначал на них работяг вроде меня, контролировал выполнение, докладывал заказчику об успешном завершении, получал и выдавал нам деньги, не забывая забрать свою долю. Что приятно – выдавал сразу. Деньги были каждый день. Что плохо – платили маловато. В результате каждый день я зарабатывал от четырех до шести динеро. На еду, особенно если готовишь себе сам, вполне хватало в теории. Теперь-то точно хватит – без нахлебника-соседа.

– Я возьму одиночное задание, – спокойно произнес я, зная, что возражать никто не будет.

– Продано, – бригадир с облегчением кашлянул, явно боясь, что я начну вспоминать, сколько раз его сынок Майк брался за одиночное задание.

Ответ – ни разу.

Поднявшись, я, ни на кого не глядя, забрал у бригадира тонкую и нифига неудобную одноразовую ленту из тонкой почти прозрачной бумаги. На таких лентах, что многими назывались телеграфными, печатался текст рабочих заданий – что надо сделать и на каком участке. Читать неудобно, хранить ленту еще неудобней, поэтому все чистильщики имели при себе различного рода коробочки. У меня вот была металлическая коробочка от конфет Бэрклис, перетянутая широкой красной резинкой. Коробочка служила вполне пригодным хранилищем для телеграфных лент и всяких всегда нужных мелочей. У меня там лежали швейные иглы, какие-то найденные болтики, шайбочки, пружинки…

Прочитав задание на сегодняшнее утро, я двинулся по улице, уже не обращая внимания на сидящих за столом. Я не делал этого демонстративно на публику и ненависти ради. Нет. Я просто оставил их позади – во всех смыслах. На ходу убрав ленту с заданием в коробку, а ее во внутренний карман куртки, я поправил ремень тяжелой сумки и чуть ускорил шаг. Быстрее начну – быстрей закончу. Затем обед. Потом, при имеющемся на то желании, можно продолжить работу, взяв следующее задание. Но это уже не обязательно – хотя до сегодняшнего дня я постоянно отрабатывал полную смену, а порой еще после наспех проглоченного ужина отправлялся на третье задание. Еще бы – ведь бригадир раньше всегда мог надавить на меня и заставить отработать еще пару часов. Ведь бригадиру не помешают лишние деньги. А сурвер Амос такой безотказный и послушный…

Подняв глаза, я увидел тянущуюся под потолком красную недавно подновленную надпись со все той же сакральной фразой:

«ТЫ СУРВЕР – И ТЫ СТАРАЕШЬСЯ!».

Хорошо хоть часть лозунгов убрали – раньше от них рябило в глазах. Это инициатива – давайте без перегибов с пропагандой – исходила от помощницы Смотрящего за нашим уровнем сурвера Нэнси Кловерфилд. Говорят, что она безумно дорожит своей фамилией и поэтому заставила мужа принять ее, отказавшись от своей. А еще она женщина умная. Сумела надавить на управление нашим Шестым уровнем, чтобы те наконец избавились от двух третей никому не нужных лозунгов с устаревшими призывами, что к тому же были окрашены в красный. Вместо этих лозунгов художники, пусть аляповато, но все же красиво изобразили на стенах природные виды, а кое-где на потолке появилось голубое небо с белоснежными облаками. И стало действительно лучше. Даже настроение в целом у жителей поднялось. А когда там и сям появились удобные скамейки, а перед ними большие прозрачные витрины с реально живыми цветущими растениями… многие сурверы уже знали, за кого будут голосовать на следующих выборах Смотрящего. А помощница Смотрящего Нэнси Клевер, как ее чаще всего называли, получила прозвище Эльфийка. Вроде как за свою любовь к живой зелени, которая ведь появилась не только на крытых улицах Шестого уровня Хуракан, но и в различных заведениях.

Эльфийка Нэнси Клевер – будущий Смотрящий Шестого! Голосуйте! Ты сурвер – и ты стараешься!

Тихо рассмеявшись, я медленно провел ладонью по продолжающему пульсировать от боли затылку. Скоро рана заживет. Рана телесная, физическая. А вот рана душевная…. Она вроде как даже разрастается с каждым днем. Я становлюсь все злее. Как же странно – ведь читал в одной старой книге, что кровопускание успокаивает, а крови за последний день мне выпустили прямо много… Проведя языком по разбитым деснам и губам, я тихо рассмеялся, стараясь не замечать пронзающей меня при каждом шаге боли.

Да…