Запев. Повесть о Петре Запорожце

На стук в дверь Петр внимания не обратил — весь дом стучит, от первого до пятого этажа.

Стук повторился.

Петр открыл, все же сомневаясь: к нему ли? В полутьме за порогом стояла держательница комнат, сухонькая женщина с миловидным личиком.

— А я решила, что вас нет, — сказала она.

За ее спиной стоял Ульянов. Он уже бывал у Петра, поэтому хозяйка не удивилась его появлению. Зато удивился Петр: обычно Владимир Ильич заранее предупреждал о своем приходе.

Выждав, пока хозяйка удалится, гость переступил порог, деловито снял пальто, шарф, шайку, скользнул ладонями по волосам — не встрепаны ли… Тронул пальцами усы в мелких капельках влаги.

— Не ожидали, Петр Кузьмич? Уж простите, что без спроса. Примете в компанию?

— Ежели не станете буйствовать…

— Обещаю. Я человек вполне смирный, запросы у меня дальше чашечки чая не идут. Но… с чаем повременим. Надеюсь, вам известно, что произошло в пятницу на Семяиниковском заводе?

— Известно. Вчера в кружке узнал.

— А я — сегодня. — Ульянов нахмурился. — Это беда наша: наиважнейшие заводские события доходят до нас задним числом! Значит, мы не сумели поставить должную связь. Знать бы заранее…

— Да как узнаешь, Владимир Ильич? Бунт-то вдруг открылся.

— Все так, Петр Кузьмич. Но и не совсем так. — Ульянов поднялся, заходил по комнате. — Это только на первый взгляд может показаться, что краткое возбуждение рабочих масс возникает само собой, благодаря только лишь ущемлению их прав. На самом деле оно зарождается раньше, значительно раньше! И вполне управляемо. Часть наших с вами товарищей, Петр Кузьмич, все ещо полагает, что не пришло время идти далее кружков саморазвития и собирания сил. Но я говорил и не устану повторять, что это заблуждение! Революционное движении всегда развивается быстрее, нежели этого можно ожидать по внешнему положению в стране. Вспомним народовольцев. В семьдесят девятом году в их рядах был полный упадок, все замерло. Но через два года их энергия заставила трепетать всю Россию! У нас иное отношение к революционному процессу. Но не грех было бы кое-что и перенять у наших предшественников. Например, энергию, смелость, страсть к действию. Взять Семянниковский завод. Мы могли бы с самого начала направить рабочих на путь четких и справедливых требований, не дать большинству уйти в разгул и анархию. Могли — если бы не наша слабая осведомленность!

Двигаться Ульянову на малом пространстве неудобно, он то и дело меняет направление. Фитиль лампы от его стремительных поворотов подрагивает. Тень то убегает по стене, ломаясь, то стекает назад, плющась.

— Три года назад, — продолжал он, — новые народовольцы издали два летучих листка. И ныне они действуют активнее нас, не чуждаются прямого участия в агитации.[4] Это несомненно поднимает их влияние в самых различных кругах. Кстати, Петр Кузьмич, чем, по-вашему, отличаются народовольцы и социал-демократы в глазах наших рабочих слушателей?

— Ясное дело — направлением, подходом, доказательностью.

— Не только. Представьте себе, у многих новичков и неновичков тоже бытует мнение, что социал-демократы — это пропагандисты, не более того. Они учат, просвещают. А прямой агитацией, призывом к действию, занимаются лишь народовольцы. Именно они — та спичка, которая может взорвать пороховой погреб! А раз так, надо иметь и энциклопедистов-просветителей, и ораторов-взрывателей! Но действие всегда заразительней бездействия!

— Вот бы и нам наладить выход летучих листков! С семянниковцами поздно…

— Почему поздно? — не дал ему договорить Ульянов. — Или вы думаете, что конфликт исчерпан? Я так не думаю. За временной уступкой администрации последуют новые прижимы. Не могут пе последовать. Зависимость здесь простая: показав слабость в одном, управители завода постараются проявить свою власть в другом. — Он шагнул к вешалке, вынул из внутреннего кармана пальто сложенные в несколько раз листки. — Кстати, воззвание я подготовил. Вот, ознакомьтесь.

Петр начал читать. В воззвании говорилось: задержка зарплаты на Невском механическом заводе перед рождеством — лишь одно из многочисленных злоупотреблений администрации. Есть и другие: обсчеты, вымогательства, надуманные штрафы, скверные порядки в заводской лавке, сверхурочные работы, плохие условия труда. Тут же приводились примеры. Далее следовал призыв не успокаиваться на достигнутом, ибо достигнуто, по сути, немногое; необходимо продолжать борьбу за свои социальные права.

— В самую точку! — похвалил Петр. — Написано так, будто вы сами из семянниковцев.

— Бабушкин помогал.

— Тогда понятно.

— Листок надо размножить, — сказал Ульянов. — Помнится, вы собирали необходимое для гектографа?

— Собирал, — Петр смутился. — Но сейчас у меня нет готовой гектографической массы. Надо варить… Вот только за глицерином сбегаю… Тут недалеко, на Разъезжей.

Ульянов вынул часы.

— Нет, Петр Кузьмич, это нереально.

— Как же быть?

— Не казните себя, но стоит. Кто мог знать… — Помолчав, он пристукнул пальцами по столу: — Будем писать. От руки. Какой бумагой вы располагаете?

— Есть веленевая, приличных размеров. Можно перегнуть.