Запятнанная (СИ)

В самой пещере царила кромешная тьма, поэтому девушка хоть и открыла глаза, но так ничего и не увидела. Где-то сбоку что-то размеренно капало, внизу шуршали то ли мыши, то ли потоки сквозного ветра. Фенрир шел вперед аккуратно, не спеша продвигаясь сквозь череду сталактитов и сталагмитов, тут и там норовящих впиться в них и разорвать на клочья.

Некоторое время спустя, они вышли на плато.

На то самое плато, окруженное вереницей серо-коричневых скал и с обрывом, на краю которого все так же одиноко стояла гротескная башня.

Башня, до которой в прошлый раз она смогла лишь дотронуться.

— Спусти меня на землю.

Варг покорно лег. Катрин слезла с него и пошатнулась — затекшие ноги не слушались, к тому же земля здесь была покрыта тонкой корочкой обманчивого льда. Магичка поцеловала питомца в усатую морду и приказала ему ждать ее здесь и не подходить к тюрьме совсем близко. В желтых глазах с вытянутым зрачком отразилось понимание, и только спустя несколько долгих секунд француженка смогла-таки заставить себя пошевелиться.

Это так странно.

Я мечтала сюда попасть с тех пор, как Снейп объяснил мне, что это возможно.

Но сейчас мне страшно.

Нурменгард как-будто следит за мной и в его глазах-бойницах я вижу лишь недоверие и презрение.

Она не помнила, как подошла ко входу в здание. Не помнила, как коснулась пальцами запертой двери. Как додумалась разрезать свою ладонь острым камнем и позволить башне понять, кто она такая.

— Геллерт? — она вошла внутрь и закашлялась от пыли, которая была здесь вместо воздуха. Достав палочку, она выставила ее вперед и медленно принялась изучать помещение, приготовившись было в любой момент скомандовать «люмус», а, может, и что-то посерьезнее.

Нижние этажи здания явно давно не использовались — разглядев вокруг себя старое побитое алхимическое оборудование, Веланесс не стала тревожить многолетний слой грязи, пыли и паутины толщиной с шерстяную нитку и медленно поднялась по широкой винтовой лестнице. Пролеты оказались огромными, по факту высота башни достигалась именно за счет них, как таковых «жилых» или хотя бы мало-мальски пригодных для использования помещений было не так уж много. Но ведь Нурменгард с самого начала должен был стать тюрьмой, а не особняком в горах.

Жизнь сыграла с Геллертом злую шутку.

На втором этаже находилась библиотека. В отличие от лаборатории, вид у нее был более аккуратный, хотя и все так же нетронутый и очевидно давно заброшенный. Проходя мимо старинных стеллажей, от и до заставленных какими-то энциклопедиями и словарями, магичка внезапно заметила подозрительно прибранный стол, расположившийся прямо под узким окном и как будто бы даже протертый от пыли. Это что, и вправду возможно?

— Письма? — девушка не заметила, как начала говорить сама с собой. Шепот срывался с ее губ непроизвольно, почему-то ей упорно казалось, что слишком громкие звуки разрушат атмосферу этого места и ее снова выбросят отсюда, не дав разгадать загадку семьи Грин-де-Вальд.

На идеально отполированном столе стояла блестящая, готовая к работе чернильница, рядом с ней лежали заостренные перья и толстые листы пергамента. В левом углу, у самой стены — стопка бежево-желтоватых конвертов.

Я где-то их уже видела.

Один из конвертов лежал в отдалении, и из него торчал клочок бумаги, явно выдранный из газеты не самых последних выпусков.

«Единственный сын почтенного волшебника Люциуса Малфоя — Драко Малфой примкнул к объявленным вне закона Пожирателям Смерти и совершил террористическую атаку на школу магии и волшебства Хогвартс, в результате чего погиб директор учебного заведения — Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Мы приносим свои соболезнования…»

Обрывок на этом заканчивался. Рядом с текстом можно было разглядеть затертую черно-белую фотографию директора. Больше в конверте ничего не было. Перевернув его в поисках еще какой-нибудь зацепки Катрин обнаружила на обратной стороне подпись.

Так вот почему это все кажется мне каким-то знакомым.

«Г. Г-д-В».

Такая же подпись, таким же наклоненным влево почерком была на письме, которое она нашла в своем доме во Франции в тот самый день, когда Дамблдор впервые пришел за ней и сразу же забрал ее в Хогвартс.

Такие же письма получал и сам директор. Во время их разговоров, которые обычно приходились на лето, в период, когда студенты разъезжались по домам, а у преподавателей появлялось свободное время, он упоминал о том, что поддерживает связь с «другом юности», пусть и нечасто, но все же посылая к нему сову за очередным письмом. О чем именно они говорили, Дамблдор умалчивал, но всегда, когда речь заходила о Геллерте, взгляд легендарного волшебника смягчался, и даже о самых жестоких событиях Первой магической войны он вспоминал скорее с грустью, чем со злостью или презрением к начавшему ее темному магу. Для сравнения, появившийся несколько раз в гостях у Хагрида Ньют Саламандер про Грин-де-Вальда предпочитал либо не вспоминать, либо говорить как о преступнике, понесшим справедливое, если не недостаточное, наказание за все свои злодеяния.