Запятнанные (ЛП)

— Ты действительно думаешь, что здесь водятся привидения? —спросила я с любопытством. Ни один призрак никогда не пересекал мой путь, но никогда нельзя знать наверняка. В этом мире существовало много такого, чего я не могла объяснить или понять.

Нелл только пожала плечами.

— Может быть и водится. Старик определенно был женат на этом месте. Он почти никогда не возвращался домой. Андре младший тебе это подтвердит, если спросишь. Его мама была моделью, и по работе всегда путешествовала. В конце концов, она встретила кого-то ещё и поселилась в Нью-Йорке. Андре какое-то время колесил туда-сюда, но в основном вырос самостоятельно.

— Его детство было трудным.

— Да. Андре старший так любил этот бар, что ни для чего другого места не оставалось.

— Некоторые люди не должны заводить детей, — прокомментировала я тоном, более чем горьким. Воспоминания, как и всегда, начали отравлять моё настоящее. — Эгоцентричные засранцы, поверить не могу.

— Угу.

— И потом, не то чтобы мы должны, закон не требует размножения. Но существуют люди, у которых нет реального намерения стать родителями, и несмотря на это, продолжают делать детей.

Она ответила мне лишь улыбкой, наполненной грустью.

— В любом случае. — Тьфу. На моём эмоциональном дерьме нужно было срочно починить крышу. — Мне пора идти.

— Спасибо, что пришла, Лидия. Ты спасла наши задницы.

— Не стоит. — Я изобразила улыбку и направилась к выходу.

— И спасибо, что выслушала моё нытьё.

Я остановилась, потом вернулась на несколько шагов обратно и вытянула голову.

— Нет проблем, Нелл.

Улыбка, которую она мне подарила, стоила многого. Было приятно, наконец, иметь подругу.

***

На улице сильно припекало полуденное солнце, и я сразу ощутила головой его удар. Мимо пронеслась случайная машина, и несколько покупателей задержавшихся в магазинах. В остальном город выглядел спокойным. Как будто весь район погрузился в послеобеденное затишье. Время сиесты. Я попыталась избавиться от остатков воспоминаний своего детства с никчёмными родителями. Увидеть Вона — точно сотворило бы чудо. Клянусь, моё тело электризовалось только от одной мысли.

Вывеска на тротуаре гласила, что «Инкахо» будет открыт до восьми. Отдаленно я даже слышала жужжание машины для татуировок, делающей своё дело. Я не видела Пэта с той ночи, когда произошла «Великая драка», и уж точно не собиралась останавливаться напротив витрины и приветствовать его. Бог знает, что я могу сказать этому мужчине?

В то время как «Дайв Бар» сиял как новый, и тату-салон Пэта, казалось, тоже был в хорошем состоянии, гитарное логово выглядело более неряшливым. Я вошла внутрь, благодарная за прохладу кондиционера. Пол покрывал серый промышленный ковёр, в некоторых местах протёртый практически до дыр, на котором стоял большой стеклянный прилавок, тоже довольно потрёпанный. Повсюду находились усилители, в задней части магазина виднелась барабанная установка, а стены были покрыты всевозможными видами гитар — основную часть которых я не знала.

На стене позади прилавка висел портрет Билла Мюррея. Интересный выбор святого покровителя.

Из глубины магазина доносились голоса и звуки гитарных аккордов. Я пошла в направлении помещения, скрытого стеной из усилителей. Оно было как тайный сад, сделанный из шестиструнных инструментов или что-то вроде того.

— Привет, — сказал Андре, опираясь к краю высокой стойки с гитарами. Как этот мужчина умудрялся выглядеть элегантно в ярко-красной винтажной гавайской рубашке, я понятия не имела.

Некоторые люди просто рождаются крутыми, определённо не мой случай.

— Привет, Андре.

— Послушай. — Он дернул подбородком в направлении, откуда доносилась музыка.

Вон сидел на низком табурете и играл на акустической гитаре, а напротив стояли трое детей разного возраста и смотрели. Их лица сияли от восхищения. Я прекрасно понимала почему. Вон с гитарой в руках увлёк бы любого.

Это было что-то волшебное.

Точность движения пальцев, танец мышц на руках, стиснутые челюсти и погружённый в себя взгляд. Музыка неуловимо распространялась в воздухе, наполняя магазин своей красотой. Это не было чем-то необычно сложным — вопросом виртуозности или демонстрацией мастерства. Просто старая добрая рок-песня. По-моему, Боб Дилан, или какая-то кавер-версия. Но вкладываемое усердие Вона и его сердце делало её особенной.

— До, соль, — сказала одна из девочек, которой было лет тринадцать или чуть меньше.

— Совершенно верно. — Вон улыбнулся, продолжая играть.

— И потом ре, — добавил другой, указывая на более тонкие струны.

— Да. Ты угадал.

Третий молчал, глядя как пальцы двигаются вдоль грифа.

— Он хорошо ладит с детьми, — тихо сказала я Андре.

— Нет, он чертовски с ними хорош, — прошептал он в ответ. — Это продолжается уже больше часа.

— На самом деле? — Я посмотрела на группу с благоговением.

Андре взял меня под руку и потянул назад, чтобы мы не мешали им нашим разговором. Он проводил меня к стойке, и прежде чем отпустить, сжал мои пальцы.