Запятнанный ангел

- Я имею в виду жестокость. Вы слышали вопрос, который он задал сегодня. Он спросил, где спит Лора. Он задал этот вопрос не для того, чтобы задеть Лору. Он это сделал, чтобы задеть меня - при всех. Дети могут быть жестокими, потому что, будучи детьми, они чувствуют себя обделенными: им кажется, что их обделили любовью, что кого-то любят больше, что им нарочно не купили мороженое, когда они этого просили. Ребенок жестоко мучает какого-нибудь зверька, потому что он недостаточно большой, чтобы мучить взрослых, которых он на самом деле ненавидит. В сорок пять лет с этим уже поздно бороться даже психиатрам.

- Почему вы его терпите?

- Он муж Лоры.

- Она его тоже ненавидит, - заметил я. - Почему вы и она его терпите?

- Вам не кажется, что ваши вопросы становятся чересчур личными, Геррик?

- У него есть что-то против вас?

Я ожидал, что Марч или рассмеется, или швырнет мне в лицо табак. Он не сделал ни того ни другого. Он просто уставился на меня.

- Он вас шантажирует?

Черные глаза превратились в узенькие щелки.

- Все мы в некотором роде шантажисты, Геррик. Любезность за любезность: я куплю вам выпить, вы мне купите выпить. Все люди, которые долго живут вместе, понемножку шантажируют друг друга.

- Вы уходите от ответа, - сказал я. - Он вас шантажирует?

- Нет, черт вас побери! - От его зычного голоса, казалось, содрогнулись стены.

- Полегче, Геррик, - вмешался Келли.

Я пропустил его предупреждение мимо ушей:

- Семь или восемь лет назад, Марч, ваш зять устроил человеку по имени Шон О'Фаррелл такую основательную трепку, что тот оказался в больнице. Причина, как мне сказали, заключалась в том, что О'Фаррелл, которому было под шестьдесят, стал заигрывать с вашей приемной внучкой Пенни, которой едва исполнилось четырнадцать. Это так?

- Да. - Вся ярость Марча улеглась.

- Почему после этого вы разрешили О'Фарреллу остаться в колонии?

Художник долго колебался, и, когда он наконец заговорил, его ответ изумил и удивил меня.

- Потому что я не был уверен, что это правда, - объяснил он.

- Но вы только что сказали...

- Пол приводил именно ту причину, которую вы назвали, - продолжал Марч. - Пенни это отрицала, а Пенни мне ни разу не соврала за всю свою жизнь. Шон отрицал это - и не отрицал. Он признался, что испытывал некое противоестественное влечение к ребенку, но старался не проявлять этого. Он еще сказал, - старческий голос дрогнул, - что просто заявил Пенни, что больше не сможет с ней видеться, и Пенни говорила то же, хотя она ничего не поняла. Шон говорил, что, прогнав Пенни, он начал кататься по траве возле дома, плача и повторяя ее имя. Пенни, уходя, поцеловала его на прощанье - в щеку. Это было больше, чем он мог вынести.

Внезапно из леса выскочил Пол, обвинил его в совращении ребенка, а потом избил его до полусмерти. Пол не сомневался в своей правоте. Я не был уверен до конца, и Шон остался здесь.

У этого человека есть врожденное чувство справедливости, подумал я. Я мог понять, почему его любили и почитали молодые художники, приезжавшие в Нью-Маверик. Он не осуждал заранее: косвенных доказательств для него было недостаточно. Мне очень не хотелось продолжать, но пришлось.

- В ту ночь, когда был убит Джон Уиллард, мистер Марч, ваша дочь провела вечер в обществе мужчины в костюме Черного Монаха. Об этом мне рассказал капитан Келли. Вы знаете, что был такой человек?

Марч остановился у стола и положил руки на столешницу ладонями вниз. Для этого ему пришлось наклониться, и он опустил голову так, что лица нельзя было разглядеть.

- Да. - Рана до сих пор не зажила.

- Вы знаете, кто это был?

- Нет.

- Ваша дочь знает, кто это был?

- Спросите у нее.

- Если вы не знаете, значит, он вам не сказала. Как вы думаете, кто это мог быть? Вероятно, все эти годы вы пытались разгадать это.

- Что бы я ни думал, у меня нет фактов, - сказал он.

- Но предположения у вас есть?

- У меня нет фактов! - В нем вновь стала закипать ярость. - Какое это имеет отношение ко всем нашим бедам?

- Может быть, никакого. Но тот человек мог бы подтвердить алиби вашей дочери в ночь убийства Уилларда. Из нее вытрясут его имя, Марч. Я или начальство Келли. Все это перетряхнет заново целая армия чужаков. Вы сколько угодно можете воздерживаться и не мазать никого грязью, мистер Марч, но больше никто не последует вашему примеру.

Марч медленно поднял голову. Он смотрел мимо меня в завтрашний день и видел новых полицейских, окружного прокурора, следователей по особо важным делам из конторы генерального прокурора штата, газетчиков со всей страны. Его бородатое лицо исказилось от нахлынувшего ужаса.

- О господи, - проговорил он. - Боже мой.

- Есть ли какие-то факты, касающиеся той ночи, о которых вы никому не рассказывали, мистер Марч? - тихо спросил я.

Громадное тело содрогнулось, словно от резкой боли.

- Есть один факт, - сказал он. - Факт, о котором я не упоминал ни единой душе, потому что мне казалось, что это не имеет никакого отношения к убийству. Я знал, у кого был такой костюм; кто собирался одеться в него в ту ночь. Но позже.

Я вдруг понял, что он собирается мне сказать. Позже! Позже, после концерта.