Записи и выписки

Гортанный А. А. Зализняк писал, что всякий незнакомый язык описывается как гортанный. Так римляне всех варваров считали белокурыми и синеглазыми, даже цейлонцев (В. Кролль).

Григорианский календарь — его ввел тот папа Григорий, который служил благодарственную мессу после Варфоломеевской ночи. Монтень сказал о новом календаре: «У меня украли десять рабочих дней».

Гиппопотам Из потомства Готье — Гумилева («Гиппопотам с огромным брюхом Лежит в яванских тростниках…») — наш ответ Элиоту:

Да! Мы душой гиппопотамы.
Нам утро, вечер — два крыла. [350]
Недаром демонов упрямых
На свет земля произвела.
(П. Орешин, «Соломенная плаха», 49)

Ср. далее:

Сродни лежанкам и полатям,
Мы сброд бесстрашный и лихой.
Полено красное мы схватим
Вот этой голою рукой…

и т. д.

Даже «Если бы Христос пришел сегодня, его бы даже не распяли» (Карлейль).

Дамаск Путь в Д: «Там газ и отопление, там все на свете, там свет блеснет в твои глаза, и ты будешь таким, как сумеешь» (Зощенко, 3, 390).

Дата Улица Кузнецкая была официально переименована в ул. 16 ч. 5 м. 22 января 1924 г., но ее никто так не называл и не писал, поэтому ее переименовали обратно в Новокузнецкую — ср. как в ул. Калинина переименовали не «Коминтерновскую», а «бывшую Воздвиженку» (Г. Лесскис). — «Улица 1 Мая, угол 8 марта». «Я вас не число спрашиваю. Я адрес» («Комедия с убийством»). В Москве есть две улицы 8 Марта и одна 4-я улица 8 Марта. — Адрес К. Циолковского был: Калуга, ул. Брута (бывш. Коровинская), д 81.

Дар Дарительная формула Эразма: не книга красит место, а место книгу.

Дарвинизм Лев Толстой о нем: «Не сразу видно, что глупый, потому что кудрявый» (54, 51).

Дать Не «бери, что дают», а «делай, что дают».

Дайджесты мировой литературы: их стали ругать раньше, чем издавать. «А вы читали мировую литературу — конечно, в натуральную величину, — но, вероятно, по большей части в переводах? А помните, Тарле сказал: читать Мопассана в переводах это все равно что читать «Евгения Онегина» в пересказе Скабичевского»? «А если вы дорожите испытанными трудностями — как же, я с таким трудом учился букве ять и читал Бальзака! — то Винокур говорил, что для такой тяжелой атлетики мозга гораздо лучше алеутский язык».

До Мое дело — додумывать чужие мысли; но ведь в этом и состоит культура? [351]

Доброта Итальянские войны, а потом европейские войны XVI–XVII вв. были школой равновесия — все на одного, а потом подавленному помогают, чтобы подавивший не слишком усилился, и т. д.: падающего отнюдь не подталкивают. Политика оказывается школой добродетели, а совсем не наоборот.

Доброта «О Сократе трудно сказать: он добрый; но хочется сказать: он по-доброму мыслит. Что это значит? Это как один коллега мне сказал: вам дороже истина, чем собственное мнение».

Доброта Шестов любил Ф. Сологуба (Адамович) и ценил Чехова, поэта «ничто»: Чехов был ему чем-то вроде доброго Сологуба.

Добродетель «Насильственно привитая добродетель вызывает душевные нарывы» (Вяч. Иванов М. Альтману, 82).

Добродетель Если к старости все-таки становишься неспособнее к подлости, то это не природа, а привычка.

Детерминизм «До рождения мы свободны, а выбрав рождение, полезай в кузов детерминизма» (Вяч. Иванов М. Альтману, 32).

Детерминизм «По поводу картины мира XX в. с недетерминированностью и пр. — не преувеличивайте. Попробуйте построить атомную бомбу, веря, что любой электрон всегда может полететь, куда ему угодно, — и что получится?»

Детерминизм Ребенок эгоцентрически спрашивает: для чего солнце? — взрослый спрашивает: почему солнце? Но от вопроса «для чего Пушкин?» к «почему Пушкин?» переходит только филолог — и даже не всякий филолог. Большинство успокаивается на ответе: «чтобы он мне нравился».

Свисток считает, что он свистит,
Сержант считает, что он свистит,
Закон считает, что он свистит.
А. Вознесенский

Декламация Почему у нас поэты читают нараспев, а на Западе — как прозу? Может быть, и тут и там это реакция на театральное чтение. У нас в XIX в. актеры читали стихи, как прозу, у них — скандировали по-классицистически; а в XX в. поэты стали от них отталкиваться, каждый от своих. У нас они переучили актеров — по крайней мере, к послевоенному времени; кажется, и на Западе тоже?

Дети Альбрехт сказал: «Наше поколение дважды бито: сперва отцами, потом детьми. Впрочем, за одного битого… как это?» [352]

Дети «Родители, берегите детей от себя. На том свете с вас спросится за неуважение не к предкам, а к потомкам». Чей-то риторический вопрос: а что потомки сделали для нас? — «То, что они вас заменят».