Записи и выписки

в прошлом месяце А. Ф. Лосеву исполнилось девяносто лет, юбилей его отмечался в МГПИ, где он раньше преподавал. Я мало его знаю: философским языком я не владею и большие книги его понимаю плохо. Его античность — большая, клубящаяся, темная и страшная, как музыка сфер. Она и вправду такая; но я поэтому вхожу в нее с фонарем и аршином в руках, а он плавает в ней, как в своей стихии, и наслаждается ее неисследимостью. «Вы думаете, он любит Пушкина? — говорил С. А. — Пушкин дня него слишком прост. Вот «Мы — два грозой зажженные ствола…» — это другое дело». Он слепой: говорит зычным голосом, как будто собеседник дале[185]ко, и взмахивает руками широко, но с осторожностью, как будто собеседник близко. Сквозь слепоту он сочинил все восемь томов «Античной эстетики», не считая попутных книг и книжек. Мой коллега, который в молодости был у него секретарем, сказал: «Он все удерживает в уме по пунктам. Если он скажет: философия Клеанфа отличалась от философии Зенона четырнадцатью отличиями, — то, может быть, половина этих отличий будет повторять друг друга, но он уже никогда не спутает третье отличие с тринадцатым». Выжить в его поколении было подвигом, за это его и чествовали. Чествовали со всем размахом очень изменившейся эпохи. Зал был главный, амфитеатром. На стенах стабильные плакаты: с одной стороны — «…воспитание в ней коммунистической морали», с другой — «Сегодня абитуриент, завтра студент», посредине — «И медведя учат». О Лосеве говорили, что он филолог (делегация от филологов),

что он философ (делегация от философов),

что он мыслитель (делегация — я не понял, от кого),

что он крупнейший философ конца века (от Совета по мировой культуре; какого века — не сказали),

что он русский мужик, подобный Питеру Брейгелю,

что он донской казак из тех краев, где родились Тихий Дон и Слово о полку Игореве (т. е. из Новочеркасска; сказал Палиевский),

что он продукт и результат (от Союза писателей и лично от поэта Вл. Лазарева, со словами: «хочу подытожить стихами с точки зрения истины:

Правда, крытая враньем —
Словно небо вороньем —
Воронье с небес прогоним,
Песню честную зальем!»),

что он историческая личность (завкафедрой древней истории МГУ В. Кузищин; ассоциации с Ноздревым, видимо, не предусматривались),

что он «отнюдь не великий деятель русской культуры, а великий деятель человеческой культуры — спасибо Вам и за это!» (делегация от Грузии),

что он — -issimus, -issime (от кафедры классической филологии МГУ, латинский адрес, больше ничего не было слышно),