Записки

{114}  Разлад между Винценгероде и Бенкендорфом заслуживает некоторого внимания. Обоим генералам нельзя отказать в благородстве. Они столь рыцарственны - заступники крестьян в России, освободители немцев и голландцев; они были готовы лечь костьми друг за друга на поле боя. И вот они обнаруживают слабость и малодушие, обыкновенные для простых смертных. Но будем внимательны и попытаемся их понять. Обратимся к Винценгероде. Его гнев и разочарование обращены не только к Бенкендорфу. Он так верит Императору Александру, так ему предан уже столько лет. Сам Александр знает, что у него мало людей, на которых он может положиться в той же мере, что на него, на Винценгероде. Сколько походов и сражений, сколько лет отдано верному служению русскому Императору, и вот... Самое блистательное дело поручено его подчиненному в тайне от него. И то, что подчиненный - его боевой товарищ, самый его надежный соратник и помощник, только усугубляет обиду. Винценгероде, как и Бенкендорф, никогда "не выносит сор из избы", благородно защищает "ослушника" перед главнокомандующим армией (см. выше: прим. 18). Но тяжкая обида делает его способным и на мелочное возмездие ревнивца. Его приказы с требованием вернуться не исполняются. Тогда он забирает у Бенкендорфа четыре казачьих полка. Причем в тот момент, когда развитие операции в Голландии достигло кульминации, перед марш-броском на Бреду. Когда же поход был окончен, Винценгероде забирает у него и весь отряд. Бенкендорф заканчивает "голландскую" главу своих мемуаров на непривычной для столь безупречного воина чувствительной ноте: "совершенно один". Обида за обиду. Не будем осуждать Винценгероде, не будем осуждать и Бенкендорфа, который не написал ни одного некорректного слова о своих сослуживцах, командирах, соратниках. Ни о ком, кроме самого близкого из них - своего обидчика Винценгероде.

В зимнюю кампанию 1814 г. Бенкендорф отличился рядом со своим другом графом Воронцовым в кровавом бою у Краона. Но вот наступает решающий момент кампании. Наполеон увлечен своим уменьем бить врага по частям и отрывается от своей операционной базы. Теперь надо все силы собрать в кулак и - на Париж, путь к которому преграждают только маршалы. Марш рискованный: если Наполеон немедленно повернет к Парижу, можно оказаться между его армией и корпусами Мармона и Мортье. Наполеона надо связать боем так, чтобы он не вырвался из него ранее, чем армия Александра и Барклая выйдет к столице Франции. И здесь снова потребовались Винценгероде и Бенкендорф. Не случаен был этот "выбор судьбы": оба испытаны всеми ужасами и случайностями войны, оба - пример безропотного исполнения воинского долга.

Они вместе окончили свою последнюю войну. Вместе противостояли при Сен-Дизье "самому" Наполеону. Сражение, в котором на заслон против них было брошено все, что еще оставалось у императора развалившейся империи, было ими "проиграно". Проиграно по меркам историков, воспринимающих боевые действия как некие "военно-спортивные мероприятия", где подсчет "очков" идет по числу сотен и тысяч человеческих жизней, уравненных в ценности с пушками, зарядными ящиками и т. д.

Положение при Сен-Дизье вполне сходно с багратионовским Шенграбеном в 1805 г. и с их Звенигородом в 1812 г.: Винценгероде и Бенкендорф стояли против неприятеля, пока решалась судьба Парижа и всей войны, а затем ушли, когда дело было сделано, отступили, чтобы не нести излишние потери. Слава победителей досталась другим, им не суждено было с триумфом войти в Париж. Но в том, что победное шествие состоялось, их прямая заслуга. Как расстались они - неизвестно. Что у одного из них обида не ушла - очевидно. Но боевая слава в заключительном аккорде великой войны навсегда объединила их имена, и в этом видится суровая красота истории.

{115}  Автор письма переживает большую личную неудачу. Женился он довольно поздно, возможно, причиною тому были переживания этого времени.

{116}  Николай Михайлович Лонгинов (1779-1853). Родился в семье сельского священника из Харьковской губернии, начинал службу в причте посольской церкви в Лондоне, где служил его отец. Затем состоял в штате посольства, где на него обратил внимание сам посол граф Семен Романович Воронцов. По его рекомендации был принят в штат министерства финансов. Стал известен членам Императорской фамилии, и с 1812 г. был секретарем Императрицы Елисаветы Алексеевны. По словам современника, "был тайным помощником во всех добрых делах государыни". При Императоре Николае I был статс-секретарем у принятия прошений, затем управляющим Собственной Его Величества канцелярии. Заведовал всеми благотворительными заведениями, состоявшими под покровительством Императрицы Александры Феодоровны.