Записки адвоката

– Я ехал вместе со следователем Горбачевым.

– На чем вы туда ехали?

– Мы ехали на автомашине.

– Вы не припомните марку автомашины и ее цвет?

– Помню. Это был голубой микроавтобус.

– Кроме вас и следователя, больше никого в этой машине не было?

– Только мы и шофер.

– А на месте, в Измалкове, когда вы показывали на яблоню и производили замеры, были еще какие-либо люди?

– Нет. Только я и следователь.

– Не можете ли вы вспомнить число и время этого выезда?

– Число помню очень хорошо – это было 2 марта 1969 года. А время я сам сказал следователю. Он его по показаниям моих часов и внес в протокол. Там оно записано точно.

– У меня к свидетелю вопросов больше нет. Прошу суд меня проверить. В томе десятом на листе дела 52 имеется протокол этого выезда. На нем дата – 2 марта, время выезда 10 часов 15 минут, время возвращения в Одинцово – 12 часов.

И хотя Петухов смотрит на меня тем же ничего не выражающим взглядом, я уверена, что он разочарован. Зачем эти вопросы? Что я выяснила? Чего добилась?

Но вот второй свидетель. Тоже понятой, выезжавший с Буровым. Тот же рассказ. Ни у суда, ни у прокурора вопросов нет. Я повторяю все свои вопросы. Ответы этих свидетелей абсолютно совпадают.

– Никаких противоречий. – Это реплика прокурора.

– Действительно, никаких противоречий. Я прошу суд запомнить, что эту оценку первым дал прокурор. А теперь прошу проверить дату и время, указанные в протоколе этого выезда – том 10, лист дела 53.

И Петухов читает: «2 марта. Время выезда 10 часов 15 минут, время возвращения в Одинцово – 12 часов».

Когда начал давать показания третий свидетель, я увидела, что Петухов сам перевернул следующий лист дела. И вот тут-то я и заметила, что его всегда бледное лицо покраснело.

Но уже через минуту он сам своим тихим голосом задавал свидетелю мои вопросы и спокойно выслушивал ответы.

– Да, ехали только я и следователь. Больше никого с нами не было. Ехали на голубом микроавтобусе.

Так прошел допрос и оставшихся трех свидетелей. И уже не нужно было объяснять Петухову, что все шесть протоколов – это фальсификация. И что все шесть свидетелей лгут.

Когда закончился допрос последнего свидетеля, Петухов сказал:

– Свидетели, я мог бы напомнить вам, что за дачу ложных показаний вы несете уголовную ответственность. Я не угрожаю вам. Я призываю вас дать добросовестные показания суду. Я прошу вас сказать правду.

И тогда они рассказали, как было на самом деле. Как всех их 2 марта собрали в Одинцовском отделении милиции. Как следователь Горбачев объяснил, что произошла техническая ошибка в оформлении старых протоколов выездов. Поэтому сейчас всем необходимо поехать туда, вместе постараться найти место, которое показывали Буров и Кабанов. Рассказали, что там, в Измалкове, они спорили, показывали разные места. И тогда следователь сказал, что надо решать большинством голосов. Так победу одержало мнение четырех понятых, которые выезжали с Буровым. Двое, выезжавшие ранее с Кабановым, оказались в меньшинстве, но протокол подписали все. Вчера их всех опять собрали в Одинцовском отделении милиции и сказали: «Раз каждый подписал отдельный протокол, то и в суде нужно говорить, что был один со следователем, что больше никого не было».

– Мы так и поступили.

Так совпадение времени в шести протоколах помогло защите опровергнуть серьезное доказательство, выдвинутое прокуратурой.

Но вот в зал судебного заседания входит свидетельница Бродская. Бродская просит разрешения давать показания сидя – она плохо себя чувствует. Суд делает для нее исключение. И вот между столом защиты и столом обвинения поставлен специально для нее принесенный стул. Она сидит на нем плотно и уверенно, «сильная духом», не знающая колебаний.

Громким голосом, чеканя каждое слово, Бродская произносит знакомый нам текст:

– Мне известно, что они убийцы. Я в этом уверена, и никто не может в этом сомневаться. Бесчестные люди (взгляд в нашу сторону) подучили их отказаться от признания. Как старая коммунистка, я обращаюсь к вам – советскому суду – с требованием беспощадно наказать их!

Так она закончила свои показания. И опять тихий голос Петухова:

– Свидетельница Бродская, мы вас слушаем, мы ждем ваших свидетельских показаний. Расскажите суду, что вам известно по делу.

– Но я же вам сказала, мне известно, что они убийцы. Мне известно, что они терзали и мучили Марину. Они сами в этом признались. Что же еще вам нужно? Каждый советский человек понимает, что у нас в стране могут признаться только виновные!

И Бродская, как-то забыв, что она больна, что просила разрешения давать показания сидя, встает и уже вновь требует у суда не только от своего имени, но и от имени всех честных советских людей – осудить и сурово наказать. И тут опять покрывается краской около скул всегда бледное лицо Петухова, как-то особенно плотно сжимаются его губы.

Но через долю минуты, когда пауза почти незаметна, его голос тих и спокоен:

– У суда к вам, свидетель, вопросов больше нет. Товарищ прокурор, вы имеете вопросы к этому свидетелю?..