Записки агента Разведупра

Бобрищев развернул свое бюро: имелись отделы — шифровальный, карточный, фотооперативный, регистрационный, военный, морской и полицейский. На каждом из отделов сидели надежные коммунисты полпредства, числящиеся истопниками, монтерами, переписчиками и машинистками.

Один из его агентов собирал фотографии видных военных, общественных деятелей и эмигрантов. Собирание коллекции происходило крайне примитивно: прилично одетый господин ходил по фотографиям, снимался или давал какое-либо увеличение и ухитрялся украсть со стола или разложенных альбомов фотографию. После уже устанавливали адрес изображенного лица и делали копии. Одна в альбом Бобрищева, вторая в «Регистрацию», в Москву.

Мне также было предписано при каждом удобном случае пополнять копиями фотографий «портретную статистику» военатташе.

Благодаря реорганизации мой риск убавился и общение с двумя уполномоченными было в значительной мере проще и безопаснее, чем со всеми шестнадцатью агентами моего сектора и девятью субагентами военкомячеек.

Днями приема я назначил среду и субботу, в экстренных случаях агенты имели возможность вызвать меня по номеру кофейни «Спортсмена» и по условленному имени.

Лейтенант Арлсон подружился со мной, часто посещал меня, иногда выпивал со мной крепкий горячий пунш и был на редкость корректен — профессионально.

Я не раз уходил из дома, оставляя его в квартире с незапертыми комодом, письменным столом и шкафом, но он не обыскивал их. Иногда меня угнетало его присутствие — как-никак мы были «враги», оба — охотники за дичью. Он за «красной», а я за «белой» и «красной».

Вместе с ним приходили иногда его приятели, барон Р. и юный, тщедушный прапорщик М., — оба сотрудники разведки. Они уже не скрывали своей профессии! Иногда даже обращались ко мне за справками о подозрительных эмигрантах.

Арлсон постоянно нуждался в деньгах, не хватало, бедняге, жалованья — контрабандный спирт был дорогой.

Занимал у меня несколько сот марок и «забывал» сроки платежа. Этим доверием я не злоупотребил никогда, если не считать нашего первого знакомства.

На квартире одного крупного спекулянта спиртом кутили финляндцы — агенты хозяина и приехавшие по «делам» эстонцы, поставщики «белого золота». Я был приглашен отведать «спиртяги» знакомым финном — контрабандистом Ландгреном. На этот своеобразный пир мне давно хотелось попасть. Я знал, что к этой группе близок «надоевший» мне морской офицер Перман, имя которого упоминалось почти в каждом запросе из центра.

Четыре дюжих парня-финна и два эстонца ничем не отличались от обыкновенных торговцев кильками, картофелем и яблоками. Такие типы весной и осенью появляются на набережной Гельсингфорса, «Халли», и продают с парусных и моторных лодок продукты Эстонии.

Но Перман, энергичного вида блондин, в желтом кожаном пальто и английском кепи, импонировал ростом и какой-то гордой, величественной осанкой.

Я познакомился с ним, и вскоре между нами завязался разговор о Советской России, Эстонии и т. д.

Перман — в прошлом лейтенант с погибшего «Грома» — проживал в Ревеле и наезжал в Гельсингфорс для расчета с финнами за проданный в «нетралке» спирт.

На мой вопрос: давно ли он был в России — Перман улыбнулся и ответил просто:

— Дней пять тому назад навестил отца и мать. Я повадился ездить туда… То дело какое-либо, то к родным.

— Вы же рискуете угодить в Чека, — сказал я.

— Бывалое дело. Уже меня таскали, к самому Кедрову возили, а что с меня взять? Я политикой не занимаюсь. У меня там заказчики. Гриша Зиновьев, землячок Корк, сослуживец бывший Доброковский и еще кое-кто. Кому поставляю фуфайки, кому чулочки на дамскую ножку, кому и коньяк «Мартель», — ответил Перман с хитрой улыбкой.

— Как вы попадаете в «рай», ведь это рискованно? — спросил я, уже не доверяя собеседнику.

— На границу поездом, а оттуда пешком. Красноармейцы ждут меня. Колбаса, шоколад, масло и сыр для них припасены. Недавно гармонию подарил начальнику пункта. Ребята хорошие, но вот финны и китайцы — беда. На днях повезу Корку диагонали на галифе и куртку. С ним у меня давнишняя дружба, — ответил он, глядя на меня проницательными холодно-серыми глазами.

— А вы тоже по нашей части работаете? — спросил он меня, наливая в стакан с чаем спирт из квадратной жестянки.

— Нет, я проживаю остатки сбережений, — усмехнувшись, сказал я, — для вашей работы нужны знания и капитал.

— Главное — дерзость пирата и деньги, — выпив полстакана «кнорри» гордо ответил Перман.

— Этих качеств у меня и нет, — сказал я взглянув на соседний стол, где «ребята» играли в «марьяж».

— У вас денег много еще есть? — неожиданно осведомился Перман.

— А что? Кое-что есть.