Записки арбатской старухи

В 1943–1944 гг. немаловажное значение в нашей жизни занимало обеспечение продуктами. У всех нас были карточки, а мама и Леня имели дополнительные пайки. Так что еды хватало, но при наличии определенного контроля. «Отоваривать» хлебные карточки было моей обязанностью. Я ходила в булочную через день. Принесенный хлеб разрезали на две части – на два дня. В паек следующего дня нельзя было залезать ни при каких обстоятельствах.

Наши продуктовые карточки были прикреплены к магазину, который находился около площади Маяковского. Рано утром в воскресенье мы все вставали, брали сумки и рюкзаки и ехали на Маяковку. Там уже выстраивалась очередь на улице, задолго до открытия магазина. Важно было войти туда пораньше, чтобы получить по карточкам нужные продукты, пока их не разобрали, а то останется только селедка и какао с сахарным песком (американская помощь). Сумки наши наполнялись, и мы ехали домой.

Днем Леня старался водить меня и маму в кино. Сам он очень любил кино и считал долгом просвещать нас. Мама часто отказывалась, а мы с Леней почти каждое воскресенье смотрели фильмы. Тогда начиналась эпоха трофейного кино, и появлялись замечательные фильмы, например, «Девушка моей мечты» с Марикой Рекк. Детям нельзя было смотреть этот фильм, а Леня смотрел раза три и рассказывал с восторгом мне то, что считал возможным. В то вегетарианское время всех поражало то, что актриса появляется в шубке, накинутой на ночную рубашку. Это казалось невероятной смелостью, и все взрослые это обсуждали. Леня говорил об этом с мамой с присказкой: «Шура, ну ты не поверишь!» (Приложение: «Мы с Леней»).

Я до сих пор помню фильмы с Зарой Леандер, которая создала эпоху в германском кино, ее фильмы «Под кардинальской мантией» и «Дорога на эшафот». Мы с Зойкой смотрели эти фильмы по нескольку раз и любили также музыкальные фильмы-мелодрамы с толстым тенором Джильи. Кульминацией эпохи трофейного кино был многосерийный фильм Тарзан, вокруг которого ходила масса анекдотов. Но это было уже позднее.

Закончив 4-й класс, летом я осваивала Москву, совсем новый для меня город, по которому до войны я ходила только за ручку с Паей. Я ощущала читательский голод, и в папиных шкафах мне попалась «Война и мир». Я начала читать роман. Мама очень переживала, понимая, что мне эту вещь читать рано, а запрещать не хотелось. Она разрешила мне читать этот роман при условии, что я не буду задавать ей никаких вопросов. Если мне будет что-то непонятно, нужно отложить объяснения до более старшего возраста. Почему мама так решила – не понимаю. Думаю, что ей просто некогда было заниматься моими вопросами. Конечно, я многое пропускала, особенно философские рассуждения и военные подробности. Но главное-то осталось на всю жизнь. Однако мне нужно было читать то, что положено подросткам – приключенческую литературу, и я записалась в детский читальный зал библиотеки Ленина. Сколько же часов мы провели в тиши этого зала вместе с Зойкой! Мы перечитали Купера, Майн-Рида, Дюма, увлекались историческими романами. Детский читальный зал был нашим прибежищем до самого окончания школы. Но в старших классах мы читали больше литературную критику, чтобы «блеснуть» на уроках литературы нашей милой Р. В.

Москву я плохо знала, тем более не умела ездить одна на транспорте. Мама приучала меня к самостоятельности. Летом 1944 г. я иногда приезжала к ней в институт на трамвае. Там мы ходили в столовую для сотрудников, где кормили по талонам, и съедали вдвоем один обед. После работы шли через Нескучный сад в Парк культуры и ехали домой. Прогулки эти до сих пор помню. Позднее мы ходили в Парк культуры с Зойкой. Нас интересовали, прежде всего, аттракционы – чертово колесо, качели и что-то еще. Мы до одури качались и катались, и счастливые возвращались домой.

В мамином институте я познакомилась с некоторыми ее коллегами, с которыми потом я уже встречалась, будучи сама сотрудником этого института. Самые лучшие отношения сложились у меня с энтомологами. Они приглашали меня к себе в лабораторию и показывали коллекции насекомых. Не могу сказать, что эти коллекции сухих насекомых в пыльных коробках вызывали у меня желание заниматься ими. А позднее уже судьба сделала из меня энтомолога. Но об этом потом.

Забавный разговор у меня состоялся однажды с маминым шефом А. В. Румянцевым. Я готовилась к своим первым экзаменам за 4-й класс. Тогда экзамены сдавали каждый год, начиная с 4-го класса начальной школы. А. В. спросил меня, что я буду делать, если получу двойку. Я отвечала, что это невозможно, т. к. я хорошо подготовилась. Я действительно была уверена в своих знаниях. Но он настаивал, вдруг мне зададут вопрос вне программы, который я не знаю. Я подумала и сказала: «Сначала поплачу, потом пересдам». Ему очень понравился мой ответ. Мама рассказывала, что, когда у них не получался эксперимент, он говорил сотрудникам: «Как говорит Белла Стриганова, давайте поплачем и начнем заново».