Записки артиста

Вообще, талант нужно поощрять и поддерживать, но не пытаться разбирать по частям и полочкам. Разобранный талант уже не талант, собрать его нельзя, ибо никому не дано понять план его создания! Талантом нужно восхищаться, и поэтому все восхищались артистом Сашиным-Никольским. Его могли не любить только завистники.

Очень точно говорил об Александре Ивановиче как о музыканте-исполнителе один из лучших гитаристов Москвы, малограмотный, не знавший нот, но тем не менее виртуозно игравший на слух Шопена, Моцарта и Баха артист цыганского театра, ныне покойный Вава Поляков. Я был приглашен в гости к Александру Ивановичу, который попросил привести с собой Полякова, о котором он был наслышан, и познакомить с ним. Я передал Ваве приглашение, тот с радостью принял его, но только с условием, что пойдет без гитары.

– Поляков и без гитары – это не Поляков, – сказал я ему.

– Нет, нет и нет! Играть на гитаре при Сашине-Никольском и даже петь – неприлично и нескромно. Я, может быть, и не хуже играю, но никогда никто меня так не слушал, как слушают его. Это какое-то колдовство. Как он воздействует на слушателей, чем и какими манками – не знаю и не понимаю. Единственное, на что я обратил внимание, это на паузы, на дьявольской силы паузы, которые он проживает, не делает, а проживает во время игры на инструменте и во время исполнения романсов. Если бы я позволил себе такие паузы, меня перестали бы слушать. А его в паузах слушают еще собраннее, еще сосредоточеннее, с каким-то скрытым восхищением и восторгом.

Вот, например, цыгане, да и русские исполнители никогда не делали ни одной паузы в первых строчках романса «За зеленым забориком ты не можешь уснуть». Никогда! Александр Иванович же уже за первыми двумя словами «За зеленым…» позволял себе маленькую паузу; сразу после третьего слова забориком…» – вторую, да еще – проигрыш, нагнетая интерес к сюжету романса. А уж после слов «ты не можешь…» устраивал чуть ли не 30-секундную (что просто фантастично) паузу в тексте, заменяя его активными аккордами и проигрышем, отрывая от струн глаза, поднимая голову и проживая на глазах у слушавших какую-то сложную думку-загадку. Затем уж обрушился с продолжением основной мелодии в гитаре на заключительное в строчке слово «уснуть». Я наслаждаюсь его талантом, поэтому с гитарой к нему не пойду.

Александр Иванович принял его очень тепло, но играть все же заставил… на своей гитаре. Вава играл. Он волновался, но был в ударе. Александр Иванович еще чуть-чуть – и заплакал бы от восторга.

– Не понимаю, как ты можешь на слух играть Шопена, Баха? Это гениально! Я преклоняюсь перед тобой!

– А я – перед вами. И я тоже не понимаю, как вам удается так волшебно играть и петь? Чем, какой силой околдовываете нас?

…Гости давно уже разошлись, а два удивительно восторженных человека до утра пили и играли, пели и пели друг другу, то плача, то хохоча и, к счастью, не понимая таинства своих талантов. Они понимали друг друга сердцем, добрыми душами и разговаривали колдовскими звуками. И всего из семи нот!

Конец 30-х годов. Театр-студия под художественным руководством Константина Сергеевича Станиславского. Дни становления студии (теперешнего драматического театра имени К. С. Станиславского на Тверской улице). Прослушивать желающих стать студийцами и отбирать наиболее одаренных помогали соратники Станиславского по Художественному театру.

…В зал для прослушивания претендентов вошел худенький, рыжеволосый, еврейской национальности молодой человек лет 18–19…

– Как вас зовут, как ваша фамилия? – спросил у молодого человека секретарь приемной комиссии.

– Зя… Зяма Ш… – чуть заикаясь от волнения ответил высоким голосом претендент.

– Вас будет прослушивать народный артист СССР Леонид Миронович Леонидов.

– Здра… здравствуйте… Спа… аа… сибо. Очень вол… волнуюсь…

– Здравствуйте. Не надо волноваться, – раздался в ответ мощнейший грудной голос великого артиста, сидевшего в глубоком кресле. – Что будете читать?

– Я… буду… Дж… Дж… Джамбула… буду читать… я…

– Очень интересно. Успокойтесь. Сосредоточьтесь… И спокойно, не торопясь, начните читать…

После маленькой паузы Зяма начал читать стихи Джамбула. Через примерно минуты две на глазах Леонидова появились слезинки. Еще через минуту Мастер тихо произнес:

– Молодец!

Зяма услышал сказанное и, подстегнутый одобрением гения, стал читать стихи смелее, громче, раскованнее и вскоре услышал уже громко сказанные слова «сладкого» комплимента:

– Молодец! Молодец! Гений! – Мастер вытер носовым платком слезы, струившиеся по щекам.

Зяма закончил чтение громко, уверенно, как заправский, опытный артист, поклонился Мастеру, комиссии и сказал:

– Спасибо, спасибо!

Расплакался и тоже вытер слезы, но кулачком… Леонидов глубоко вздохнул и, задумавшись, сказал:

– Ну подумайте, а? Девяносто лет и такие стихи!

1936 год. Трамвайное депо имени Зуева.

Самодеятельный спектакль театрального кружка депо «Дети Ванюшина». В шефском порядке заглавную роль Ванюшина играет народный артист Малого театра Н. Н. Рыбников.