Записки бандитского адвоката

– Выходит, любого человека могут привлечь по любому уголовному делу, совершенно без основания вызвать на допрос, провести у него обыск?

– Выходит, да. Существует такое понятие, как разработка, которое регламентируется законом об оперативно-разыскной деятельности, при которой в принципе можно действительно у любого человека и обыск устроить, и на допрос вызвать, как свидетеля разумеется.

– И изъять какие-то предметы? – продолжал допытываться Гусев.

– Да, могут изъять. Вот у меня, в частности, изъяли мобильный телефон, как бы в залог, что я явлюсь на допрос.

– А у меня – оружие.

– Зарегистрированное? – сразу поинтересовался я.

– Зарегистрированное. А что, они могут как-то ликвидировать мою регистрацию?

– Нет, этого не может быть, потому что регистрация ведется в специальных книгах, и если даже вы потеряли удостоверение, выданное вам милицией, то все равно зафиксированная в книгах регистрация остается действительной. Так что опасаться нечего.

– А вдруг они скажут, что из моего ружья кого-то убили?

– Да нет, это вряд ли.

Однако я чувствовал, что не очень его убедил: Гусев заметно нервничал, то и дело поглядывал на часы – видимо, кого-то ждал.

– Что-то адвокат мой не едет, – сказал он.

– А кто ваш адвокат?

– Александр Гофштейн.

– А, я его хорошо знаю. Очень хороший адвокат.

Я часто видел Александра Гофштейна в следственных изоляторах. Обычно здесь проходят «тусовки» адвокатов, и сразу можно определить, кто из них много работает: у кого много клиентуры, тот чаще и бывает в следственных изоляторах.

Приехали оперативники, вернули мне телефон, и я попрощался с Гусевым. Примерно через полгода я услышал о его трагической гибели.

Гусев был убит вечером 21 июля 1997 года у кафе «Арлекино». Хотя я и не очень хорошо его знал и виделся-то полгода назад, но все же на душе стало неуютно и уныло от печального известия.

Через некоторое время мне позвонили с телевидения и предложили сняться в передаче «Человек и закон».

Ведущий передачи, журналист Олег Вакуловский, много рассказывал об уличном беспределе в нашей столице, о заказных убийствах, сообщил подробности убийства Гусева. В тот вечер он вышел из «Мерседеса» с двумя вооруженными охранниками, бывшими сотрудниками КГБ, и из автомата было выпущено двадцать пуль. Четыре из них попали в цель: были убиты Гусев, его телохранитель Быков и тяжело ранен водитель, также бывший офицер КГБ.

Мне задавали вопросы о знакомстве Гусева с Солоником, пытались как-то связать это убийство с ним. А уже дня через два-три после передачи мне позвонил в юридическую консультацию сыщик, ведущий дело по убийству Анатолия Гусева, – во всяком случае, он так представился, – и попросил встретиться и поговорить.

– Это что, официальный вызов? – поинтересовался я.

– Нет-нет, что вы! Все зависит только от вас. Если вы не дадите согласие, то мы настаивать не будем. Мы просто очень просим вам приехать, потому что нам необходимо получить от вас кое-какие сведения, касающиеся гибели Гусева.

– Но я не был с ним близко знаком…

– Мы это знаем. Но у нас есть вопросы, на которые можете ответить только вы.

– Хорошо, я приеду.

Мы договорились встретиться в Пресненской прокуратуре. Я специально выбрал это место, потому что убийство Гусева произошло на Красной Пресне, а значит, вести дело должна была Пресненская прокуратура. Кто мне звонит, я не знал, никаких документов по телефону мне, естественно, представить не могли. Поэтому я как-то хотел подстраховаться.

В шесть часов вечера я приехал в прокуратуру и, поднявшись на второй этаж, оказался у кабинета, где мы должны были встретиться. Минут через пять ко мне подошел мужчина лет сорока, с проседью. Он назвался Виктором, показал документы. Это был оперативник криминальной милиции Пресненского района. Он предложил выйти на улицу.

Мы вошли в близлежащее кафе, сели за столик.

– Какова ваша роль в деле? – спросил я. – Ведь следствие ведет следователь прокуратуры, а не оперативник из криминальной милиции, то есть из уголовного розыска.

– Все это так, – сказал он. – Но вы же профессионал и прекрасно знаете, что мы выполняем определенные поручения и тоже участвуем в следствии, просто у нас разные задачи.

Это я прекрасно знал.

– И что же вы хотите от меня? – спросил я.

– Прежде всего я хочу спросить вас о следующем. Вы ездили в Грецию на похороны Солоника?

– Да, но не на похороны, а в связи с его гибелью.

– Да. И вы его прекрасно знали?

– Конечно.

– Пусть вас не удивит вопрос, который я вам задам. – Он помолчал, всматриваясь мне в лицо. – У вас есть твердая уверенность, что погиб и похоронен именно Солоник?

Я тоже выдержал небольшую паузу, раздумывая над его вопросом, и сказал:

– Да, конечно, у меня есть твердая уверенность. Я видел его тело, и оперативные работники опознали его…

– Все это я знаю.

– Тогда почему спрашиваете?

Он опять умолк, раздумывая, говорить ли мне все, как есть, и, видимо проникшись ко мне доверием, сказал:

– А вы знаете, что почерк убийства Гусева похож на почерк Александра Солоника?

– Откуда же я знаю? Мне неизвестны подробности его убийства, – ответил я.