Записки бандитского адвоката

Я часто видел Александра Гофштейна в следственных изоляторах. Обычно здесь проходят «тусовки» адвокатов, и сразу можно определить, кто из них много работает: у кого много клиентуры, тот чаще и бывает в следственных изоляторах.

Приехали оперативники, вернули мне телефон, и я попрощался с Гусевым. Примерно через полгода я услышал о его трагической гибели.

Гусев был убит вечером 21 июля 1997 года у кафе «Арлекино». Хотя я и не очень хорошо его знал и виделся-то полгода назад, но все же на душе стало неуютно и уныло от печального известия.

Через некоторое время мне позвонили с телевидения и предложили сняться в передаче «Человек и закон», как раз по эпизоду убийства Анатолия Гусева у «Арлекино».

Ведущий передачи, журналист Олег Вакуловский, много рассказывал об уличном беспределе в нашей столице, о заказных убийствах, сообщил подробности убийства Гусева. В тот вечер он вышел из «мерседеса» с двумя вооруженными охранниками, бывшими сотрудниками КГБ, и из автомата прицельно было выпущено двадцать пуль. Четыре из них попали в цель: были убиты Гусев, его телохранитель Быков и тяжело ранен водитель, также бывший офицер КГБ.

Мне задавали вопросы о знакомстве Гусева с Солоником, пытались как-то связать это убийство с ним. А уже дня через два-три после передачи мне позвонил в юридическую консультацию сыщик, ведущий дело по убийству Анатолия Гусева, – во всяком случае, он так представился, – и попросил встретиться и поговорить.

– Это что, официальный вызов? – поинтересовался я.

– Нет-нет, что вы! Все зависит только от вас. Если вы не дадите согласие, то мы настаивать не будем. Мы просто очень просим вам приехать, потому что нам необходимо получить от вас коекакие сведения, касающиеся гибели Гусева.

– Ноя не был с ним близко знаком…

– Мы это знаем. Но у нас есть вопросы, на которые можете ответить только вы.

– Хорошо, я приеду.

Мы договорились встретиться у Пресненской прокуратуры. Я специально выбрал это место, потому что убийство Гусева произошло на Красной Пресне, а значит, вести дело должна Пресненская прокуратура. Кто мне звонит, я не знал, никаких документов по телефону мне, естественно, представить не могли. Поэтому я как-то хотел подстраховаться.

В шесть часов вечера я подъехал к Пресненской прокуратуре и, поднявшись на второй этаж, оказался у кабинета, где мы должны были увидеться. Минут через пять ко мне подошел мужчина лет сорока, с проседью. Он назвался Виктором, показал документы. Это был оперативник криминальной милиции Пресненского района. Он предложил выйти на улицу.

Мы вошли в близлежащее кафе, сели за столик.

– Какова ваша роль в деле? – спросил я. – Ведь следствие ведет следователь прокуратуры, а не оперативник из криминальной милиции, то есть из уголовного розыска.

– Все это так, – сказал он. – Но вы же профессионал и прекрасно знаете, что мы выполняем определенные поручения и тоже участвуем в следствии, просто у нас разные задачи.

Это я прекрасно знал.

– И что же вы хотите от меня? – спросил я.

– Прежде всего я хочу спросить вас о следующем. Вы ездили в Грецию на похороны Солоника?

– Да, но не на похороны, а в связи с его гибелью.

– Да. И вы его прекрасно знали?

– Конечно.

– Пусть вас не удивит вопрос, который я вам задам. – Он помолчал, всматриваясь мне в лицо. – У вас есть твердая уверенность, что погиб и похоронен именно Солоник?

Я тоже выдержал небольшую паузу, раздумывая над его вопросом, и сказал:

– Да, конечно, у меня есть твердая уверенность. Я видел его тело, и оперативные работники опознали его…

– Все это я знаю.

– Тогда почему спрашиваете?

Он опять умолк, раздумывая, говорить ли мне все, как есть, и, видимо проникшись ко мне доверием, сказал:

– А вы знаете, что почерк убийства Гусева похож на почерк Александра Солоника?

– Откуда же я знаю? Мне неизвестны подробности его убийства, – ответил я.