— Товарищ полковник, разрешите провести заезд? — обратился я, не очень уверенный в правильности терминологии. И действительно, командир смотрел на меня так, словно я еще только что-то собирался сказать. Похоже, что из услышанного он понял лишь «товарищ полковник». Увидев, что меня то ли не поняли, то ли не хотят понять, пояснил:
— Проехать хочу.
— Да-да, пожалуйста, — с неожиданной готовностью откликнулся Б-в, будто давно ждал моей просьбы, — заряжающим?
Едва ли не танкист сможет оценить меру унижения, вложенную в этот вопрос. Заряжающие, «закидные», — это, как бы сказать, илоты в танковых войсках. А ехать заряжающим на не стреляющем танке — это занятие для перспективной девушки…
Все, стоявшие у командной вышки, прячась от ветра, деликатно сделали вид, что не слышали убийственного вопроса командира.
— Нет, товарищ подполковник, — я четко выговорил все буквы в его звании, на рычагах. Заряжающий на стрельбах нужен, — продемонстрировал я глубокое понимание специфики сегодняшних занятий.
Все, кто стоял рядом, с немалым удивлением обернулись ко мне и со вниманием ждали, что же ответит командир.
— Мне разведчики дают свою машину, — сказал я, подтверждая решительность своих намерений.
— Ну, раз разведчики дают машину, ну что ж, поплавайте, поплавайте… — И как бы в предвкушении забавы, командир позволил себе как бы улыбку. И тут же улыбку сдуло новым порывом колючего ветра: — Под их ответственность.
Это был настоящий, опытный, может быть, уже обжегшийся на каких-то ЧП командир. Он знал, как важна для следствия, подтвержденная свидетелями, всего лишь одна реплика «под их ответственность». Если этот непонятно зачем в полку объявившийся «кинщик» нырнет сейчас вместе с танком и не вынырнет, вот эта коротенькая фразочка, «под их ответственность», не даст ему, командиру, утонуть вместе со мной. На это словечко он надеялся гораздо больше, чем на танк-спасатель, стоявший, как говорится, под парами и готовый ринуться на выручку в случае необходимости.
— Разрешите? — по-строевому произнес я.
Командир только покивал головой.
Я подбежал к разведчикам, стоявшим неподалеку от старта своей командой. Отдал фуражку и с удовольствием натянул теплый шлемофон.
С вышки управления раздалась команда, разорванная на куски ветром, пока летела к нам, но и в обломках можно было узнать: «К машине!» За командира в танке шел механик-водитель, я за механика, так что в строю перед танком младший сержант занял место командира, а я одесную.
«…ою!» — это стало быть: «К бою!»
Прыжком в машину, захлопнута двойная башенная крышка, закрываю водительский люк, запускаю двигатель, но, припав к триплексам, ничего не понимаю, вижу только вправо и влево, а впереди все закрыто. «Командир! Не вижу ни хрена…» — докладываю в башню по ТПУ. «Перископ!» — кричит мой спаситель. Мне закрывает обзор вперед не опущенный после предыдущего заезда (спасибо! я бы и не вспомнил) волноотбойный щиток! Поднимаю перископ, движение двумя пальцами — и я уже зрячий. Очень вовремя. По радио четкая команда: «Вперед!» Пошел секундомер.
У «Т-76» коробка с прославленной «тридцатьчетверки», уж можно было бы и обновить, кулиса переводится с трудом, особенно без навыка. Скрежет стоит такой, будто я в шестерни кость засунул и теперь ее, давясь, перемалывают. Уходят секунды, а я на месте. Наконец утроба харкнула и проглотила. Можно ехать!
Слишком резко взял на себя бортовые, волнуешься как черт.
Машина рванула с места прыжком, так недолго на редукторе зубцы выбить…
За минуту до старта по вододрому, как мне потом рассказали, разнеслось: «Кинщик едет! Кинщик едет!» Из всех закутков, из всех укромностей, где прятался народ от непогоды, люди ринулись к командной вышке, чтобы развлечься немножко в этот аспидский день.
В подтверждение ожиданий танк не вошел в воду, откинув поднятым щитком волну, а плюхнулся прыжком на манер жабы. Поднятые брызги, подхваченные ветром, тут же залепили мне перископ. Только этого не хватало. Дворников на перископе нет, не легковушка. «Водомет», — спокойно, как профессор подсказывает на операции новичку, напоминает сержант из башни. Перехожу с гусениц на водомет. Плывем!
Даже этого не все ожидали. «Поплыл! Плывет! Ай да кинщик!» спешили удивиться и похвалить те, кто не предполагал от «кинщика» такой прыти.
По тому, как ветер валил буйки к воде, можно было прикинуть направление сноса. Ветер дул неудачно. В правый борт. А «боковая стенка» в «дворике», третий буек, была слева, и ветром машину на него могло навалить в два счета. Увидев, что я беру поправку на снос, мой командир тут же подсказал: «Еще правей! Больше вправо!» Спасибо, сержант! Тебе сверху из башни получше видно. Во «дворик» нужно только сунуться — и сразу назад. Черт с ним, пусть внесет во «дворик» ветром, изготовлюсь к заднему ходу загодя. Лишь корпус зашел за буйки, кормовые заслонки вниз и полную нагрузку на движитель. Выскочили из «дворика» чуть не в полуметре от буйка, коснуться которого было страшно, как мины. Смешно, конечно, но на рычагах все кажется ужасно важным.