Записки белого офицера

Нас радушно встретили немцы и отвели отделение в первом отходящем в Киев поезде. Из Киева я уже беспрепятственно переехал в Харьков, где прожил, числясь студентом университета, тщательно скрывая свое офицерское звание, до петлюровского переворота. За это время мы с братом побывали в Знаменовке, имении нашей тетки баронессы Фредерикс, находившемся в Бахмутском уезде Екатеринославской губернии. Жизнь там была как бы прежняя, но в сущности все были настороже, боясь нападений и ограблений. Засим встретили в Екатеринославе полковника Лейб-гвардии конного полка Перфильева, который обещал дать мне знать, когда он отправится в Добровольческую армию, где мы могли бы вместе служить. Наконец, побывали в Урезове, где были сложены вещи, вывезенные из нашей усадьбы, и перевезли их в Харьков. Когда в Харькове настало такое положение, что начали искать офицеров, их мобилизовывать и арестовывать, и со дня на день ожидали большевиков, а немцы покидали Украину, я решил уехать в Добровольческую армию. Оттуда получено было письмо от Перфильева, уведомлявшего, что он уезжает на днях и что моя батарея формируется в Ялте. Последствием был отъезд нас обоих в Феодосию, где проживали Куломзины, наш дядя и дед. Начиная с Лозовой и до Мелитополя, где в это время были уже Добровольческие части, на каждой станции петлюровцы проверяли наши документы и осматривали вещи.

В Феодосии мы пробыли две недели и выехали в Ялту тотчас по получении известий, что меня зовет к себе на службу полковник Трепов, в то время командир Гвардейской конной батареи. Брат мой, не достигший в то время на целый год призывного возраста, ехал с тем, чтобы приступить на службу совместно со мной, в чем его горячо поддерживали дед и дядя. Приехав в Ялту, нашли там своих офицеров: Трепова, Лагодовского, барона Фитингофа, Арсеньева, Косова, Кривошеина и Лауница. Апрелев был командирован в Новороссийск за людьми и обмундированием. Перфильев и Родзянко – в Одессу за пушками.

Батарея в то время состояла из 15 оставленных немцами лошадей, 6 человек нижних чинов, 2 пулеметов, 4 старых немецких повозок, кухни, нескольких винтовок и старых, рваных немецких мундиров. Она стояла в Ореанде в казармах Крымского конного полка. Каждое утро офицеры сами убирали лошадей, и только через неделю прибыли еще 7 человек нижних чинов. В Ореанде ни у кого из нас не было денег, и мы питались из котла кашей и хлебом. Противно было ходить в Ялту и смотреть на тамошние рестораны и кафе.

В начале января 1919 года нам было приказано перейти для формирования в район Мелитополя. «Батарея» двинулась: в авангарде на кухне мой брат Илиодор, принятый в нашу батарею добровольцем-вольноопределяющимся, за сим четыре запряженных повозки, два офицера верхом, все солдаты и остальные офицеры пешком «в прикрытии» сзади, ведя вповоду трех самых плохих лошадей, из которых одна пала по дороге. В Севастополе нас ожидал полковник Котляревский, привезший нам вместе с Перфильевым и Родзянко пушки. В тот же день батарея погрузилась в поезд и уехала. Ехали мы до Мелитополя семь дней. Оказалось, что надо быть боеспособным через неделю, так как банды Махно становились все нахальнее.

После ухода немцев в немецких колониях образовался «Zelbetchutz». Всего было 16 рот: 8 менонитских и 8 лютеранских и католических. Командовали почти всеми ротами оставшиеся на Украине германские унтер-офицеры. Командовали, надо сказать, прекрасно, умели держать людей в руках. Покровительствовал впоследствии этой организации генерал Шиллинг, который в помощь немцам прислал два полка: Мелитопольский и Бердянский и небольшое количество артиллерии, в числе которой должна быть наша батарея. Трепов был назначен начальником гарнизона и комендантом города Мелитополь. Всеми вооруженными силами от Днепра до Верхнего Токмака командовал сперва недолгое время генерал Тилло, затем его заменил генерал Шиллинг. Перфильев командовал вооруженными силами Прбской, Гальбштадской и Гнодентской волостей, т. е. всем немецким Зелбетшутцем; ему непосредственно подчинялась и наша батарея. Все добровольческие части в пределах вышеуказанных волостей состояли на иждивении колонистов, которые безвозмездно их обеспечивали всем необходимым для жизни.