Записки беспогонника

Офицеры тянули машины наравне с простыми смертными. У каждого из нас было определенное место, в которое он упирался на борту и «француженки» и «немца», когда их приходилось вытаскивать. Где-то украденными топорами и ломом мы крушили заборы, а случалось, и сараи, и вагами помогали машинам, лопатами расчищали между колеями. За первую же неделю я до кровавого подтека потер плечо и посадил на ладонях мозоли.

Наш шофер Васька пожертвовал свой старый ватник, который в трудные минуты подкладывался под колесо. Случалось, офицеры с «француженки» приходили за этим ватником, но капитан Паньшин строго следил, чтобы они возвращали его обратно.

При буксовке «француженка» плакала жалобно, как комар, а «немец» стонал человечьим тенором.

По утрам мы занимались гимнастикой: всем скопом метров 200 прокатывали «француженку», и тогда у нее заводился мотор. Далее, заведенной «француженкой» зацепляли тросом «немца» и прокатывали его на буксире километра полтора. Это зрелище развлекало местных жителей, но нам совсем не нравилось быть актерами.

Тогда Фридрих взялся исправить положение. Три вечера подряд он мотал разноцветные проволочки на деревянную чурку, потом вставил ее в мотор «немца» и тот ко всеобщему восхищению стал самостоятельно заводиться этим самодельным стартером, а потом брал на буксир «француженку» и заводил ее.

С Фридрихом я очень подружился. Был он мастер на все руки. У него сохранился ящичек с разными мелкими слесарными инструментами. Согласно приказу капитана Баландина, мы останавливались всегда вместе, и я служил у него антрепренером.

Узнав, что в такой-то хате остановился настоящий фриц, туда собиралась толпа взрослых и ребятишек. Фридрих раскладывал свой ящичек и приступал к ремонту часов-ходиков, патефонов, гармошек, швейных машин. А я за это брал дань: масло, яйца, крупу, пышки, самогон. Собирались любопытные, разглядывали Фридриха, расспрашивали его, а тот, действуя своими инструментами, охотно отвечал.

Спрашивали — сколько в Австрии у крестьян коров, лошадей, кур, какова площадь дома, сколько и чего именно можно купить на заработок рабочего.

Ответы, с нашей точки зрения, получались астрономические, никто не хотел верить. И я тоже считал, что Фридрих подвирает. И только два года спустя, попав в Германию, я понял, что он говорил правду.

А тогда, во время того беспримерного путешествия, я впервые услышал вопрос, который так часто задавали наши солдаты, задавал и я сам. И никто никогда не получил на него удовлетворительного ответа.

— Так для чего же он от такого богатства на нас воевать пошел? Чего еще ему не хватало?

К нам для ночлегов присоединился еще топограф Облогин. Был он из стройбатовцев, землемер со Смоленщины, человек пожилой, скупой и тяжелый. Я никак не мог его от себя отшить, пользы от него не было никакой, а вечные его придирки к моему, как он выражался «транжирству», очень меня докучали. Фридрих называл его Johann, а меня Serge.

Питались мы в те дни очень хорошо, и я стремился получше поесть, а не прятать добытые с помощью слесарных способностей Фридриха продукты. Понемногу мы торговали солью, которая по мере нашего продвижения на север все вырастала в цене.

Однажды после очередного пира у Фридриха заболел живот. Не найдя ночью щеколды, он обкакал крыльцо. За ночь все примерзло. И хозяйка, и я ругали Фридриха беспощадно, а на следующую ночь он опять сделал то же самое, а потом, к счастью, выздоровел.

После очередного стаканчика самогону у него развязывался язык и он выкладывал свою самую отъявленную фашистскую идеологию. Я стремился выучиться от него немецкому языку и много с ним разговаривал, но для опровержения его взглядов у меня не хватало запаса немецких слов.

Все германское — литературу, искусство, машины, консервы, девушек — он считал верхом совершенства. Окончил он 9 классов школы с техническим уклоном, и ничему, кроме как о великой Германии и азам механики, его не учили.

— Кто такой был Наполеон? — спрашивал я.

— Это тот, кого мы победили при Лейпциге и при Ватерлоо.

— А ты слышал, что Наполеон завоевал всю вашу Пруссию за 10 дней? О битве при Йене слышал?

— Это неправда. Германию никто никогда не завоевывал.

— А ты слышал, как мы побеждали вашего Фридриха Великого, как мы ваш Берлин брали?

— Это неправда. Фридрих Великий был непобедимый полководец и гениальный правитель.

— А почему мы вас сейчас победили под Сталинградом?

— Это румыны и мадьяры оказались трусами и побежали. Если бы не голод, мы бы никогда не сдались.

— А кто такой был Карл Маркс?

— Это австрийский министр, но его звали Отто.

— А кто такой был Энгельс?

— Не знаю.

— А кто такой был Ленин?

— Это тот, кто изображен на ваших деньгах.

Фридрих не читал никаких книг, он говорил, что от них нет никакой пользы, и, как механик, до войны читал лишь техническую литературу. В театры он не ходил, считал это занятие скучным, но зато часто ходил в кино, потому что там показывают хорошеньких полуголых девочек.