Записки блокадницы

А в начале года произошла перестановка, я забыла рассказать. Мартемьяныча еще раньше призвали в армию, и он в 50 лет простым матросом был зачислен в морской запасной дивизион, который базировался в Лихоборах под Москвой. Мы туда ездили с Валентиной Яшиной его проведать. Там нас приветливо встречала флотская молодежь, парни сетовали, что мы не к ним приехали, а к старому. Мартемьяныч очень удивился и спросил — зачем явились? Мы сразу выпалили:

— Посмотреть, не поколол ли иголками корму, — так как там моря не было, а кругом рос сосняк.

Все посмеялись, а на самом деле приехали спросить, что делать с пистолетом. Он обещал решить этот вопрос. Но вскоре крестного перевели в Ленинград во Фрунзенское училище и назначили директором подсобного хозяйства, которое находилось в Мозино под Гатчиной. Он вызвал тетю Аню, и она уже в январе уехала туда. Вот в училище крестный и сдал этот злополучный пистолет.

Через месяц получаю письмо и фото: Николай — офицер польской армии и служит офицером в тамошних войсках. Осваивает уже известный ему язык и просит сохранить то, что оставил. И к маме обращается, чтобы меня туда к нему отпустила, и мы там поженимся. Ну уж нет! Такие заморочки, ребусы и кроссворды мне не нужны.

Наша хозяйка Татьяна позавидовала мне и попросила помочь ей тоже с кем-то завести переписку. Написали, послали. Получил и ответил хохол Апанас, 1913 года рождения. Пишет о себе — он с Украины, немцы сожгли его хату вместе с семьей, остался один сын, который служит с ним в одной части. И он после Победы не знает, куда приткнуться. А у Тани муж погиб на фронте, и, как бы шутя, она его пригласила. Про себя мы обозначили его как дед Апанас. Пригласив его к себе, она подумала — когда еще Победа, и очень ошиблась.

И вот всеобщая радость — 9 мая, Победа! И очень скоро смотрю в окно, лето, на улице теплынь, и идет сержант в годах, весь в медалях, а сзади парень на тележке везет вещи. Останавливается возле наших ворот. Кто такой? И сердце екнуло. Тетя Аня встречает его и мне кричит:

— Ищи Татьяну!

А я знаю — она у своей подружки Олимпиады. Прибегаю, а они там веселятся, ухахатываются до слез, до мокрых штанов. Я с порога ей:

— Так, веселишься! А там дед Апанас с вещами приехал.

Обе с открытыми ртами без слов некоторое время пребывали. Очнулись, пошли. Дед Апанас оказался мужиком хватким, живо в райком и военкомат смотался, встал на учет, ему быстро работу хорошую подобрали, прописку сделали, Надюшку в пионерлагерь отправил, Лидушку в детский садик устроил, что было нелегко.

Татьяна сначала как бы придавлена была такими быстротечными событиями, потом свыклась. Как дальше события развивались, мне уже было недосуг выяснять, так как экзамены были на носу, и их по новой программе предстояло сдавать. Это были пробные экзамены на аттестат зрелости, и еще появилось новшество — после школы можно сразу в университет поступать, минуя институт. Сдавать надо было все предметы, и те, что в младших классах проходили и уже забыли. Затор у всех был с рисованием и чистописанием.

В Москве открылись коммерческие магазины, где без карточек и талонов можно было купить всякие продукты. А нам, десятиклассникам, давали каждый день в поддержку хлеб белый и черный по 100 граммов. Всем классом решили — его не есть, а продавать задорого на рынке и деньги к выпускному копить. Решено — сделано. Лида Рожина всю коммерцию взяла на себя. В такое еще голодное время мы в коммерческом накупили всякой всячины, плюс директора фабрик, чьи доченьки у нас учились, из подсобных хозяйств подбросили нам мяса и овощей.

И вечер у нас был шикарный! Ансамбль из военного училища, все учителя и родители. Три дня гуляли, всех накормили и напоили. Потом распрощались со школой, я отгул на заводе взяла и начала готовиться к экзаменам в университет. Решила осуществить наказ Григория Наумыча и стать математиком. Но Лидия Ивановна, учитель русского и литературы, не согласилась со мной и за ручку отвела меня сдавать экзамены на филфак.

Сдала, рада была. А на заводе наш инженер спросил:

— Как дела?

— Полный порядок, — радостно сообщила.

А он мою радость остудил вопросом:

— Почему в Москву? А как же ты вернешься в Ленинград?

Вызов прислать некому, все родственники, оставшиеся там, умерли. Еду срочно в Москву за документами. Высылаю в Ленинград на третий поток. Там набор только на биологический, географический и философский, на филфак уже места нет. Из этих трех ничего не знала и стремлений не имела. Выбираю географический, хотя предмет вообще не знаю. Получаю вызов, забираю Людмилу, которой уже три года, и отправляюсь в путь-дорогу. А она в вызове не указана, везу ее контрабандой, как нарушителя.

В вагоне, где мы разместились, ехали моряки, веселились. Проверок было много. Я ребятам рассказала, какого пассажира тайком везу, и они все взяли на себя. Им заранее сообщали, когда контроль идет. Людмилу усаживали в уголок, заставляли мешками и чемоданами, рюкзаками, давали ей кусочек сахару, чтобы молчала и не вылезала, пока не позовут.