Записки бойца Армии теней

Парень шел смирно, не вырываясь. Решил, наверно, что дело его - труба. На мои вопросы отвечал дрожащим голосом. Я узнал, что ему семнадцать лет, зовут Кристианом Христидисом, живет в Нанте. В семье девять детей в возрасте от четырех до двадцати одного года. Самая старшая - сестра Анна, он же - самый старший из мужчин. Наш разговор, приняв непринужденный тон, успокоил парня. Он понял, что зла я ему не желаю, даже сочувствую. "Почему?" - так и светился вопрос в его глазах. А мне стало ясно, почему этому "самому старшему из мужчин" пришлось заняться рискованным делом - спекуляцией. И я решился: - Послушай, Констан. Я - югослав, а не немец. Видишь: у меня и оружия нет, так как я обычный рабочий - шофер. Паришка недоверчиво зыркнул исподлобья. - Да, я - серб. Фашистов не люблю, как, должно быть, и ты. Как, говоришь, твоя фамилия? - Христидис. - Ты - грек? Значит, мы - земляки, оба с Балкан, соседи... - и я протянул ему сверток, в котором было несколько коробочков камамбера и с полкило масла.

Так я приобрел нового знакомого, самое главное - из Нанта,- ставшего вскоре преданнейшим другом и помощником, как и вся его семья. Появился и еще один, вернее - одна помощница, - Тереза Бинэ. Рыженькая девушка, совсем еще ребенок. Работала она официанткой в гостинице "Осеан" в городке Ля Боле, где между рейдами отдыхали немецкие офицеры-подводники, а также и летчики, офицеры ПВО. Познакомились с ней так. Как-то проходя мимо гостиницы, я застал ее за заготовкой дров для кухни. Довольно трудная работа для девушки! Чтобы размяться, я взял топор и стал колоть дрова. Ко мне и моей галантности благосклонно отнеслись пожилые женщины-поварихи. Улыбаясь, они стали что-то нашептывать веснущатой Терезе. Та так и зарделась. И я стал часто бывать не только на кухне, но и в самой гостинице. Мое признание, что я - не немец, не по своей охоте работаю у оккупантов, помогло укрепить с ними дружеские отношения. Стойкое сопротивление югославских партизан, о которых часто упоминало Би-Би-Си (они, конечно же, его слушали!), придало нашей дружбе оттенок особого доверия. Я жадно глотал все новости, которые мне любезно по секрету пересказывали. И не только услышанное по радио, но и просачивающиеся в разговорах и бахвальствах отдыхавших офицеров. Некоторые женщины, в том числе и Тереза, неплохо владели немецким.

В Терезу был влюблен шестнадцатилетний паренек Клод, ее сосед. Он выразил желание помогать в борьбе против оккупантов. Покидая гостиницу, немецкие офицеры часто сетовали на то, что их опять отправляют туда-то и туда. Сведения, хоть и не особенно важные, тоже отправлялись через связных. Вскоре звено "Тереза-Клод" расширилось за счет их друзей: юность всегда склонна к романтике и не всегда отдает себе отчет в рискованности и в возможных последствиях. Тереза и Клод были представлены Мишелю. Она стала запасной связной, Клод - связным между нами и Нантом, в частности с Констаном Христидисом.

В местечке Сен-Марк немцы спешно возводили доты для дальнобойной артиллерии, которая должна была прикрыть устье Луары, куда ранее так безнаказанно вошел "Кемпбельтаун". Внизу, на площадке, заканчивавшейся крутым обрывом к океану, не развернуться, и я, груженный цементом, спускался на машине задом. Мастер - торговец шагал передо мной спереди, указывая, как править. Крутизна увеличивалась. Вдруг машина сорвалась с зацепления (заводской брак так и не был надежно устранен!) и, набирая скорость устремилась вниз. Я жал на тормоза, что есть мочи. В уме проклиная недобросовестных французских рабочих, неисправивших этот брак... Завоняли тормозные колодки. Я ожидал, что вот-вот машина сорвется с обрыва. Успею ли выскочить из кабины? Да нет, даже об этом у меня не было времени подумать... В самый последний момент заднее колесо наскочило на какой-то выступ скалы и грузовик остановился у самой кромки обрыва! Я спасен! - Свинья!.. Сволочь!.. - орал на меня истерическим голосом порядком струхнувший мастер. Он был готов избить меня.

Всё это произошло у эстакады, где я обычно сгружал цемент. Здесь работали марокканцы. Они стояли и с ужасом наблюдали за происходившим. Я, весь вспотевший от переживаний, еле выскочил из кабины, уселся в бессилии на подножку и... послал тодтовца ко всем чертям ада. К моему удивлению, тот замолчал и поспешил удалиться. Есть такие натуры: яростно показывают власть перед слабым, а нарвавшись на отпор, поджимают хвост: волк среди овец, а среди волков - сам овца! Глядя на марокканцев я, в знак благодарности к Всевышнему, произнес известное мне по Югославии изречение из Корана: "Ля иллаха иль Алла, Мухамед расул Алла!" (Нет Бога, кроме Бога, и Мухаммед - Его пророк!). Африканцы разинули рты и стали подсаживаться поближе, разглядывая меня с любопытством. Так я познакомился с очень умным и по всем статьям интересным человеком - Мухаммедом-бен-Мухаммедом, - "Мухаммедом в квадрате" - как его окрестил Мишель.