Записки бостонского таксиста

Стрела экскаватора задрожала от напряжения и, словно это была человеческая рука, стала сгибаться в локтевом суставе и во всех своих сочленениях, напрягая мускулы; а ковш с грохотом ударил по поверхности земли. Экскаватор был небольшой, как его обычно называют — мини-экскаватор, производства японской фирмы «Мицубиси». Его пригнали сюда, потому что новый владелец дома, окружённого большим садовым участком, любил культурно развлекаться, а потому решил построить стационарный бассейн. Денег у этого человека было достаточно, так что он мог позволить себе такую роскошь.

— Подожди Карлос, — закричал экскаваторщику по-испански его напарник, — посмотри что ты откопал.

— Ну что там у тебя, — недовольно произнёс человек, которого назвали Карлосом. Он хотел скорее закончить работу и отправиться в небольшой ресторанчик на берегу океана под названием «Станция Виктория», где его ждало голландское пиво и добрые приятели.

— Иди сюда, — продолжал настаивать его напарник.

Карлос слез с мягкого сидения, на котором восседал наподобие китайского мандарина, потому что четыре металлических стержня вознесли над ним некое подобие японского зонтика, защищавшего от солнца и непогоды. Так вот, в ковше экскаватора он увидел то, что поразило его приятеля — полузасыпанный землёй человеческий череп.

— Господи Иисусе, — произнёс Карлос и перекрестился. — Теперь всю ночь мне это будет сниться.

— А ты вечером выпей пару лишних банок пива, — посоветовал напарник. — Будешь спать как убитый. Однако надо позвонить в полицию.

Прибывшие немедленно полицейские с помощью Карлоса и его приятеля стали ковыряться в яме и постепенно перед ними обнажились два человеческих скелета.

Вечером того же дня прибывший из Бостона шеф полиции Лапардье дал интервью представителям прессы, которое транслировалось по местному телевидению.

— Обнаруженные скелеты идентифицированы как принадлежавшие крупному мужчине и женщине, которые умерли насильственной смертью, — сказал шеф Лапардье. — Больше я ничего не могу сообщить вам — ни имена этих людей, ни время преступления. Предстоит длительное расследование. Я понимаю, что эта печальная находка взволновала общественность вашего городка, в котором за последние пятнадцать лет не было ни одного серьёзного нарушения. Исключение составляет прошлогодний пьяный дебош в ресторане «Станция Виктория», учинённый работником фирмы «Железо, чугун и драгметаллы» мистером Ховардом. Подозреваемых в этом преступлении пока нет, поскольку дом и участок раньше принадлежали Эллен Перкинс, в девичестве Донован, которая получила его по наследству от своего брата Кэвина, а потом эта собственность переходила из рук в руки нескольких владельцев.

На этом пресс-конференция к разочарованию журналистов и собравшейся публики закончилась.

II. Гараж

В то время я работал в компании «Арчибальд и Николас», которая занималась ремонтом автомобилей. Клиентами были в основном эмигранты из Советского Союза, и было их вполне достаточно. Понятно почему — компания все работы выполняла добросовестно, а денег за свои услуги брала сравнительно немного. Занимался ремонтом машин Николас, который носил фамилию Квачёв. Был он худ, высок ростом, а жилистые длинные руки проворно копошились во внутренностях автомобиля.

— Я тебе советую продать машину, — говорил он очередному клиенту, растягивая слова и по-особенному выговаривая их, потому что родом был из Перми. — Она сейчас в хорошем состоянии, чистая. Посмотри на компьютере сколько можно за неё взять, потому что зиму корпус не переживёт.

Тут он тыкал указательным пальцем в переднее крыло машины, царапал поверхность своим чёрным, будто железным ногтем и объяснял неопытному клиенту:

— Видишь, краска вся слезла, а голый металл сгорит быстро. Ремонтировать — это всё равно, что бороться с ветряными мельницами. Здесь починишь — в другом месте дыра вылезет. Позвони под вечер Фурману — он тебе на аукционе подберёт недорогую машину, без хлопот проездишь лет десять.

Фурман был его напарником. Занимался он бухгалтерией, подбирал машины для клиентов на аукционах, но когда Квачёв зашивался, становился рядом и тоже занимался ремонтом. Фурман и принял меня на временную работу, для начала — на три месяца. В то лето было очень много клиентов, и Квачёв не справлялся. Платили мне не густо, потому что был, что называется, на подхвате; но я только приехал в Америку и был рад любой живой копейке. Помню, как сейчас, встретил меня мужик невысокий, плотный, вокруг большой лысины густой венчик зеленоватых, неопределённого цвета волос, вроде тех лавровых венков на головах римских скульптур, которые я видел в бостонском музее. Сунул мне заскорузлую, жёсткую ладонь и сказал: «Я — Фурман. Иди переоденься, будешь помогать Квачёву».

Тут я обратил внимание на лежащую перед ним газету. На переднем плане была помещена фотография: красивый садовый участок, а посредине его безобразная яма. Какие-то люди сгрудились вокруг неё и с ужасом разглядывали лежащие на дне два человеческих скелета.

— Квачёв, — закричал Фурман, — ты зачем сунул мне под нос это безобразие!