Записки Дениса Васильевича Давыдова, в России цензурой непропущенные

Объясняя вашему превосходительству соображения, коими я руководствовался, не имею самолюбия думать, что они не доступны для критики, и ни мало не удивлюсь, если его величество найдет в оных ошибки. Не менее того я действовал в полном убеждении, что основываясь на сих соображениях, лучше выполню намерения его величества, нежели следуя слишком строго первоначальным предположениям».

Столь энергические ответы Вельяминова, который доказал также всю нелепость предположений фельдмаршала Паскевича, касательно наискорейшего покорения Кавказа, не навлекли однако ему больших неприятностей. Хотя государь, прочитав это возражение и сказал: «это дерзко», но он вполне оценил Вельяминова в проезд свой из Тифлиса на линию в 1837 году.

Глава третья О польских событиях 1830 года

В 1830 году, патриотическое общество, видя решительные действия Императора Николая со времени 14 декабря, требовало немедленного приступления к делу. Вследствие того образовались два новые тайные общества: одно военное, другое гражданское, целью коих было возбуждение к скорейшему восстанию. Потому и определили: что сорок решительных и вооруженных юношей в плащах, явившись поодиночке на Саксонскую площадь до развода, должны были скрыться в толпе народа до прибытия цесаревича, которого им надлежало тотчас убить. Это должно было служить сигналом для пятидесяти подпрапорщиков к нападению на русских генералов и взятию их в плен. Войска, собранные для развода на площади, должны были, провозгласив независимость Польши, немедленно устремиться в казармы, занимаемые русскими войсками и обезоружить их. Для того, чтобы поддержать это движение было назначено несколько сотен учеников из военных училищ, много студентов и саперный батальон, на коем основывалась главная надежда заговорщиков. По словам Салтыка, усердие и преданность к пользам России русской гвардейской дивизии, силою в 7000 человек, составленной из уроженцев польско-российских губерний, были весьма сомнительными.

8-е октября было назначено днем восстания в Варшаве по той причине, что 7-е и 8-е были днями, в которых польские гвардейские гренадеры должны были содержать караулы. Порядок гарнизонной службы, заведенный цесаревичем, был следующий: эта обязанность должна была быть исполняема в течении двух дней сряду русскими, а в течении двух следующих дней — поляками. В течении этого времени было взято под стражу несколько молодых людей; цесаревич стал, без всякого намерения, изменять довольно часто порядок очередей по гарнизонной службе и реже присутствовать на разводах; Это побудило мятежников отложить восстание до 29-го/17 ноября. В это время заговорщики, не желая терять времени, послали в разные воеводства для возбуждения восстания между гражданами и войсками, и для приведения всего в надлежащую готовность:[24] Звиерковского, Салтыка и других важнейших членов тайного общества. Но в половине ноября стали распространяться следующие слухи: будто бы русское правительство высылает в Бельгию особую армию, которой приказано на походе обезоружить польскую; австрийцы будто бы выводят из Галиции польские войска в Венгрию и заменяют их там венгерскими, будто они свозят все ружья и сабли польской милиции в крепости Моравии и наконец будто бы тридцатитысячный ландвер, выведенный из Познании, размещен пруссаками по крепостям Силезии, где ему предстоит нести гарнизонную службу.

И так 17/29 ноября в 7 часов вечера, покушение нескольких польских подпрапорщиков убить цесаревича в Бельведерском дворце послужило сигналом ко всеобщему восстанию. Цесаревич, едва спасшийся, выступил в ту же ночь с русскими и некоторыми оставшимися верными польскими войсками в деревню Виржбу, по дороге в Гуры находящуюся в 3-х верстах от заставы (здесь собралось до 8000 человек при 28-ми орудиях).

Совет правительственный, установленный еще в 1815 году, принял в ту же ночь бразды правления; президентом его был граф Соболевский, членами — гр. Мостовский, граф Грабовский, генералы Раутенштраух и Косецкий, граф Фредро и князь Любецкий. Это было предприятие весьма отважное со стороны совета, обязанного своим значением той власти, против которой возбуждено было восстание. Члены совета, обнаружившие тут ловкость и смелость, имели вероятно в виду удержать за собою преимущества, сопряженные с званиями, ими до сего времени носимыми. Они избрали еще новых членов из лиц, наиболее популярных: князя Адама Чарторыжского, князя Михаила Радзивилла, Кохановского, генерала Паца, Немцевича и генерала Хлопицкого. Этот последний предвидел гибельные последствия восстания и, не желая стать во главе правления, как того желали все, скрывался в продолжении некоторого времени в городе и его окрестностях. Совет, предписав образование национальной гвардии, назначил генерала Паца (с оговоркой: до прибытия Хлопицкого) начальником польских войск, коих число не превосходило в то время 4500 человек, ибо некоторые еще колебались приступить к восстанию, другие же последовали за цесаревичем.