Записки доктора Тихонина. Промысел божий

– Твой изворотливый ум в данном случае тебе не поможет. Поскольку я знаю способ, с помощью которого опять смогу воспроизвести на бумаге все то, что ты накрапал в своем отчете. И поверь, я эту процедуру начну прямо сейчас, поскольку иначе мой хозяин будет недоволен. Завлаб, пойди, позови сюда моих охранников, головорезов.

В комнату ввалились два наголо стриженых здоровяка. На руках одного из них сидел сморщенный, маленький старичок в чалме и халате. Его длинная, седая борода была завязана в узел, чтобы, видимо, не мешать, ему передвигаться. Он напомнил мне внешне старика Хоттабыча из советского, фантастического фильма. Завлаб с искренним удивлением спросил:

– Где вы раздобыли это чудо природы?

– Этого Джина на время одолжил моему хозяину Иблис, у них там какие-то взаимные расчеты.

Асиа подошел вплотную к старичку и прошептал ему что-то на ухо. Тот оживился и громким голосом, удивительным для такого тщедушного создания, потребовал:

– Явитесь самопишущее перо, бумага и стол.

Все, непонятно откуда и как, появилось. Старика опустили на пол, и он подошел к кровати. Заглянув мне в глаза, он произнес:

– Не бойся, это не доставит тебе никаких неприятных ощущений.

Затем он поднес свои маленькие ручки к моим вискам и слегка надавил ими на мою кожу. Тут же перо начало со скоростью не меньше тысячу знаков в минуту, что-то писать на бумаге, а пальцы старичка стали холодными и даже, как будто, металлическими. При этом его лицо преобразовалось в морду шипящей, гигантской змеи, гипнотизирующей меня неподвижным взглядом своих желтых, немигающих глаз. Мое сознание не могло контролировать волны ужаса, накатывающие на меня с все возрастающей силой вместе с приближением к моему лицу острых клыков с капающим с них ядом и тонкого, раздвоенного языка этой твари. Не знаю, сколько времени я пытался преодолевать свой страх, но, в конце концов, мои нервы не выдержали напряжения, и я отключился. Придя в себя, я обнаружил, что сижу на скамейке в парке, находящимся недалеко от нашего дома. Когда я вернулся домой, то увидел маму, все еще лежащей на полу. Я открыл все окна и проветрил комнату. Прошел час пока, она, наконец, очнулась. Я рассказал ей все, что вспомнил. Мы оба были расстроены. Результаты моего титанического труда оказались доступными и важными для непонятных нам существ с их непонятными нам целями. Но поскольку мы ничего не могли с этим поделать, нам пришлось смириться, и жить дальше. Тем более что завлаб позвонил мне спустя неделю, и сказал, что я могу отдохнуть еще пару дней и потом возвращаться на работу. Сначала я был взбешен его наглостью, но, поразмыслив, решил, что мне жизненно необходимо вернуться в лабораторию. Я подумал, что, только находясь внутри «шайки», я, может быть, смогу разобраться в причинах искажения действия законов физической реальности и целях супер существ, давно «присосавшихся» к нашей семье. Поэтому через неделю я явился на свое рабочее место. Удивительно, но никто из сотрудников как будто не помнил, как скандально я покинул их компанию. Они все поздравляли меня с повышением в должности. Секретарь завлаба, симпатичная, умная, но злоязычная дама проводила меня в новый отсек нашего здания. Здесь располагалось два помещения: одно было оборудовано современными аналогами алхимического оборудования, а второе было разделено на две комнаты. В первой стояли стол и стулья. На столе располагался телефон, ксерокс, принтер и компьютер фирмы Microsoft, во второй вдоль стен располагались стеллажи с книгами по химии и алхимии, а напротив двери большой стол в виде буквы «Т», с креслами вокруг него. Над столом висела картина, изображающая средневекового алхимика, склонившегося над древним фолиантом, и окруженного различными ретортами, колбами, горелками и тому подобными вещами. Секретарь завлаба с саркастической улыбкой заметила:

– Теперь Вадим, тебе полагается свой секретарь, так что вы, «ваше превосходительство» больше не будете слышать моих ядовитых шуток насчет вашей алхимической зависимости.

В этот момент появился завлаб вместе с Лилей, которая осталась в образе изящной брюнетки, какой я видел ее в последнюю нашу встречу. Он представил Лилию Адамовну Шумерскую, как моего личного секретаря. Затем он добавил, что защита моей докторской диссертации переносится до дня летнего солнцеворота. Когда мы остались вдвоем, я решился, наконец, внимательнее рассмотреть ее. Она как будто осталась прежней: такая же белая кожа, такие же васильковые глаза. Но что-то в ней изменилось, ее фигура осталась стройной, но ее тело стало более плотным и весомым. Выражение ее лица перестало быть безнадежно отсутствующим и застывшим в капризном, кукольном самодовольстве. В общем, она стала больше похожа на земную женщину. Она спокойно выдержала мой изучающий взгляд и сказала:

– Тебе предстоит большая работа, так что начинай готовиться к защите.