Записки еврея

Хозяинъ имѣлъ привычку очень толстыя, высокія деревья не сваливать совсѣмъ, а дѣлать въ самомъ низу ствола глубокую надрубку и такъ оставлять. Первый сильный вѣтеръ или вьюга валили надрубленныя деревья безъ помощи человѣческой силы. Такихъ деревьевъ съ надрубками было въ лѣсу множество. Разъ случилось, что хозяинъ, отправившійся куда-то изъ дому, нарядилъ меня въ лѣсъ одного, приказавъ къ вечеру привезть валежнику для домашняго обихода. Утро было безвѣтренное, тихое, солнце ярко свѣтило. Мнѣ предстояла тяжелая работа, но я былъ веселъ. При мысли, что я не буду цѣлый день понукаемъ хозяиномъ, буду работать, отдыхать и грызть свой черствый паекъ на свободѣ, я обрадовался до того, что запѣлъ веселую еврейскую пѣсенку, какъ-то сохранившуюся въ моей памяти. Меринъ, казалось, сочувствовалъ моему настроенію духа и съ усердіемъ взбирался на крутую гору, весело мотая головою. Предъ нимъ, лая и ежеминутно озираясь и завертывая въ сторожу, прыгалъ косматый, любимый мой песъ, Куцъ, который всегда сопровождалъ меня въ лѣсъ, и съ которымъ я охотно дѣлилъ свою порцію хлѣба. Забравшись въ глубину безлиственнаго лѣса, я отпрегъ мерина, привязалъ его къ розвальнямъ, наполненнымъ сѣномъ и принялся за, работу, напѣвая во все горло. Проработавъ такимъ образомъ безъ роздыха нѣсколько часовъ и собравъ цѣлую кучу валежника, я съ аппетитомъ поѣлъ и улегся въ сани, чтобы немного отдохнуть, зарывшись въ сѣно. Торопиться было не къ чему. Я зналъ, что если возвращусь раньше урочнаго часа, мнѣ зададутъ новую работу, а потому мѣтилъ подогнать время своего возвращенія какъ разъ къ заходу солнца, чтобы свободно завалиться на ночь у любимой печки. Мой косматый другъ взобрался во мнѣ на ноги и пріятно ихъ согрѣвалъ. Мы оба — я и Куцъ — какъ видно, крѣпко заснули. Меня пробудилъ меринъ, порывавшійся освободиться отъ привязи, сильно дергая розвальни, къ которымъ онъ быль привязанъ. Когда я выкарабкался изъ подъ сѣна, я, къ крайнему испугу своему, увидѣлъ, что солнце близится уже въ закату. Оно тускло свѣтило, укутанное въ какія-то сѣрыя, туманныя тучи. Погода разыгралась. Рѣзкій, порывистый, холодный вѣтеръ неистово ревѣлъ въ лѣсу и сильно шаталъ деревья. Мелкій снѣгъ цѣлыми массами валилъ сверху и, направляемый вкось вьюгою, больно хлесталъ въ лицо и залѣплялъ глаза. Меринъ, побуждаемый холодомъ, вѣтромъ и хлесткимъ снѣгомъ, упирался передними ногами и подавался назадъ, съ видимымъ намѣреніемъ разорвать недоуздокъ, удерживавшій его у саней. Я встревожился. Мнѣ предстояло еще нагрузить сани валежникомъ и добраться заблаговременно домой. Я заторопился надъ свѣтлою работою, а вѣтеръ и вьюга съ каждой минутой крѣпчали. Все страшнѣе и сильнѣе ревѣло въ лѣсу, солнце все тусклѣе и тусклѣе свѣтило, и наконецъ совсѣмъ скрылось. Моя работа близилась уже къ концу, какъ вдругъ, когда я нагнулся подъ одно толстое высокое дерево, чтобы подобрать валежникъ, надъ самыхъ моимъ ухомъ раздался страшный трескъ. Въ туже минуту на меня навалилось упавшее дерево всей своей тяжестью и придавило меня къ землѣ. къ счастью моему, снѣгъ былъ глубокъ и рыхлъ: дерево, упавшее поперегъ моего крестца, глубоко вдавило меня въ снѣгъ, но, зацѣпившись своей верхней частью за что-то, не раздавило меня какъ букашку разомъ. Однакожъ, ничтожная частица тяжести, доставшаяся на мою долю, была болѣе чѣмъ достаточна для того, чтобы ошеломить меня. Я лежалъ подъ бревномъ лицомъ внизъ, глаза, носъ и уши были залѣплены снѣгомъ, въ спинѣ я чувствовалъ какую-то тупую боль. Я попробовалъ выкарабкаться изъ подъ бревна, но всѣ моя усилія оказались напрасными: я только барахтался руками и ногами, но не подвигался ни на волосъ впередъ. Свистъ разсвирѣпѣвшей вьюги заглушалъ мой дѣтскій голосъ до того, что еслибы помощь была отъ меня въ десяти шагахъ, то и тогда мой крикъ никакой пользы не принесъ бы мнѣ. Одинъ песъ услышалъ меня и прибѣжалъ, издавая короткій лай. Онъ понялъ мое страшное положеніе и суетился, визжа, лая, облизывая и обнюхивая мое лицо. Потерявъ голосъ и не имѣя болѣе силъ барахтаться, я притихъ. Вскорѣ холодъ началъ проникать въ самое сердце; руки и ноги коченѣли, почти мертвѣли, а кругомъ продолжало ревѣть, выть и кружиться. Вдругъ я встрепенулся, сердце дрогнуло въ груди и по всему тѣлу прошла страшная дрожь. Въ воздухѣ пронесся какой-то ужасный, протяжный вой. Въ одну минуту вой этотъ, какъ будто повторяемый тысячью отголосковъ, раздался со всѣхъ сторонъ и слился въ одинъ завывающій гулъ и стонъ. Съ сверхчеловѣческимъ усиліемъ я приподнялъ голову и началъ всматриваться въ крутящуюся снѣжную завѣсу. Я замѣтилъ нѣсколько паръ ярко огненныхъ шариковъ, быстро перемѣщающихся съ одного мѣста на другое. Страшная истина предстала предъ глазами: я былъ окруженъ волками…. Какъ только раздался первый волчій вой, мой косматый Куцъ, уложившійся у моей головы, задрожалъ весь и жалобно, чуть слышно, завизжалъ. Я былъ въ страшномъ отчаяніи, но въ эту гибельную минуту вдругъ раздалось душу раздирающее ржаніе бѣднаго мерина. Вслѣдъ за ржаніемъ услышалъ я глухой топотъ скачущей по снѣгу лошади. Топотъ слышался все ближе и ближе и наконецъ что-то тяжелое перепрыгнуло чрезъ меня и умчалось. Черезъ минуту чрезъ меня же, съ легкостью собаки, перепрыгнули десятки животныхъ съ разинутыми пастями, съ свѣтящимися глазами, и исчезли. Вмѣстѣ съ ними исчезло и мое сознаніе….