Записки фельдшера

— Я с проблемой. Может, ты сможешь помочь?

— Что за проблема? — со вздохом спросил он.

Я вкратце пересказал ему события прошедшей смены, запинаясь на особо нервных моментах, как раз тогда, когда к горлу подкатывал комок. После моего рассказа в трубке воцарилась тишина.

— Андрей?

— Да тут я. Ну, понял, наехали на тебя. От меня чего хочешь?

— Ты можешь по своим каналам испортить этой… сволочи жизнь? — спросил я.

— Как?

— Я не знаю как. Это тебе виднее. Может, есть вариант хоть какой-то? Ты бы слышал те слова, что он…

— Свидетели были?

— У него — с десяток. А у меня — нет.

— Погано, — уныло сказал Андрей. — И диктофон не включал?

— Нет… Да не до того было. Я и забыл, что он есть.

— Алекс, ну ты тогда должен понимать, что законом тут ничего не сделаешь.

— Вообще ничего?

— Именно.

— Чудесно. — Я и не заметил, как повысил голос. — Значит, трясти людей за отсутствие документов и почки отбивать в ИВС[11] — это мы можем.

— Саня…

— Наркоту подбрасывать и разбойные нападения приписывать — как с добрым утром!

— Саня!

— А как другу помочь — тут у нас закон-то и не работает! Нормально! Спасибо, земляк, выручил! Я не забуду, поверь! Слово даю!

Не слушая ответа, я с силой надавил на кнопку сброса. Некоторое время сидел, раскачиваясь, на лавке, слушая, как шумит над головой платан. Никто не поможет. Начальство не поможет, друзья не помогут, закон — и тот не поможет. Всем плевать на фельдшера «Скорой помощи», которому пьяная мразь беспричинно, просто из собственного желания, нагадила в душу.

Поднявшись, я добрел до ближайшего ларька, взял двухлитровую бутылку крепкого пива и рухнул на ближайшую лавку, полузакрытую ветками олеандра. Одним движением открутил крышку и влил в себя треть содержимого. На глазах от растревоженной спиртом и углекислотой слизистой выступили слезы — и сменились слезами обиды. Я поймал себя на том, что уже пять минут как сидел, уткнув лицо в ладони, и ревел, как ребенок, всхлипывая и глухо стоная.

Что я сделал плохого? Что? Чем заслужил к себе такое отношение? За что меня вчера окатили помоями? Я что, плохой фельдшер? У меня кто-то умер на руках, кто-то непоправимо пострадал? Ведь я все сделал, что от меня зависит, правильно, быстро и бесплатно — за что мою душу так цинично оплевали?

— С-сука! — прорыдал я, вспоминая наглую жирную харю, орущую мне в лицо ругательства. — Ублюдок, скотина, тварь конченая!

Проходящая мимо бабулька с мопсом шарахнулась от меня, торопливо засеменив прочь прямо по газону. До меня долетел обрывок фразы: «…алкашей развелось».

— Алкашей развелось? — крикнул я ей вслед. — Правда? Ты с ними общаешься, мать? Возишь их по ночам? Слушаешь терпеливо, пока они тебе в семь этажей обкладывают? А?

Бабулька исчезла за растущими один за другим тремя кипарисами. Сейчас еще, чем черт не шутит, милицию вызовет. Глядишь, приедет Андрей меня забирать и влепит, по старой дружбе, пятнадцать суток. Достойное будет завершение поганой смены — компания бомжей и уголовников.

Кстати, об уголовниках… Я вытер слезы и достал сотовый. В телефонной книге ниже имени «Андрей 02» красовалась надпись «Артур Б.». Забавное соседство, не замечал раньше. В конце концов, что я теряю? Если меня не защитит закон, может, справится беззаконие?

Трубку сняли с третьего гудка.

— Да?

— Привет… Артур, это ты?

— Это я, — весело подтвердил голос на том конце линии. — А кто ты?

— Я… фельдшер со «Скорой», помнишь, с плечом тебя возил…

— А-а! Здравствуй, Саша, дорогой! Как твое ничего? Родители здоровы?

Я сглотнул. Надо же, он меня помнит! Чего уж не ожидал…

— Ничего — это еще слабо сказано.

— Слышу по голосу, что у тебя на сердце погано, — проницательно произнес Артур, моментально становясь серьезным. — Нужна помощь?

— Да… нужна. — Я, неожиданно сам для себя, всхлипнул. — Очень нужна…

— Ты где, Саша?

— Я? На Цветочном сижу. Пиво пью. Реву, как баба.

— Там и сиди, ладно? Пей пока свое пиво, я через двадцать минут буду. Где тебя искать?

Запинаясь, я объяснил. Язык мой уже потихоньку начинал заплетаться.

— Все, дорогой, все понял. Жди, скоро приеду. Не уходи только никуда.

— Не уйду.