Записки физика-экстрасенса. Кн. 1. Болезни людей и принципы излечения

Но, скажут мне, общество пока несовершенно, кто-то в нем все же должен осуществлять карательные функции. А я спрошу, почему обязательно карательные? Ведь есть же совсем другие люди, которые, решая ту же по существу задачу, идут в психологи, а не в милиционеры. Хорош был бы психолог с жаждой мести! А вот милиционер, который хочет наказать преступника, смотрится вполне нормально. Поэтому я и написал, что в некоторых отношениях бандит и милиционер рассуждают одинаково – им чужд гуманизм, они до него еще не доросли. Конечно, это всего лишь мое мнение. Может быть, я и сам не дорос до истины, но! Общество будет совершенным тогда и только тогда, когда не будет желающих играть в любое насилие.

Жаль только – жить в эту пору прекрасную
Уж не придется – ни мне, ни тебе[7]

.

Однако хватит возражений, вернемся к пушкинистам. Итак, выбрал. Стал пушкинистом. Но на работу и в магазин ходить надо? По дороге убить могут! Что делать? Верить в Бога. И когда будешь идти по улице, тебя Бог будет оберегать. Но, как известно, «не искушай Господа своего», не ходи в бордель или по темным улицам, чтобы проверить свою неуязвимость. Идея, полагаю, ясна.

«Ну, а война? – спросят меня. – Вспомни сорок первый год. На нас напали, в чем виноват наш народ? Всем пришлось стрелять». Нельзя плевать в свой народ, потому что сам составляешь его частичку. Я не хочу играть на этом каверзном поле – легко поскользнуться. Но все-таки, давайте вспомним, что перед сорок первым годом был семнадцатый год, а начиная с него, наши отцы и деды мечтали о победе коммунизма во всемирном масштабе. Мирным путем? Как же мирным, как бы не так! Поэтому в чем другом, а в пацифизме наш народ обвинить нельзя. Отсюда многое и проистекает. Беда советского общества и германского времен Гитлера состояла именно в преувеличении роли насилия как «повивальной бабки истории»…

Все эти аргументы – для тебя, читатель. Меня же мои наставницы учили на образах и примерах. Было это во времена перед первой чеченской войной. Тогда было много сообщений о захвате заложников и диверсиях, санкционированных тогдашней властью Чеченской республики. Учеба шла с использованием газетных клише.

Образ вертолета. Нехорошие чеченцы вылетели на захват заложников. Это я понимаю. Голос обучающего: «Твои действия?» Я мысленно хватаю что попало, то ли комплекс «Игла», то ли просто рогатку и стреляю по вертолету. Он падает и взрывается. Я перевожу дух. В ответ: «Сколько тебя можно учить?! Сначала „не убий“, потом все остальное».

Новый сюжет, дается возможность исправить ошибку. Шоссе. В подлеске у дороги расположилась группа захватчиков. Они лежат, прижавшись к земле, с автоматами на боевом взводе. Сейчас появится автомашина, по ней откроют огонь, кто останется в живых – станет заложником. Голос обучающего: «Твои действия?» Я мысленно переставляю все автоматы на предохранитель. Этих не захватят, эти проскочат. Слышу: «Молодец, задача решена».

Дальше расскажу то, что обсуждать не хочется: пережитый страх еще живет во мне. Но логика развития сюжета требует.

Иногда меня проверяют по-настоящему, в боевых, так сказать, условиях. Мы с женой возвращались из гостей. Друзья подбросили нас на машине из области до метро и сделали ручкой, а дальше мы поехали сами. Было часов двенадцать ночи. Сидим, благостно вспоминаем обильный стол, умные разговоры о смысле жизни, о хороших людях. Еврейская семья, дочка живет в Канаде. Я занимаюсь ее лечением. Сейчас она приехала на побывку. Ей около тридцати лет. Она очень красива своеобразной семитской красотой, чем-то напоминает Марию Магдалину со старых картин. Мы с женой обсуждаем поразивший нас факт, что в Москве, городе, в котором она выросла, она боится одна ездить в метро. Требуется сопровождающий. Общее наше мнение – это уже слишком. Ничего с ней не случится…