Записки футбольного комментатора

Александр Мирзоян бил пенальти как раз в нашу сторону, 80 тысяч зрителей замерли — «Спартак» проигрывал финал Кубка СССР выскочке из Ростова-на-Дону. Обстановку разрядил чей-то голос на соседних местах, когда на табло показали крупным планом солдата в форме с погонами (телекартинка на табло — олимпийское ноу-хау), этот голос весело и громко произнес: «Смотрите, Хиде уже сержанта дали». Народ покатился со смеху — один из лучших игроков «Спартака» Вагиз Хидиятуллин как раз в том сезоне перешел, точнее по советской традиции — его перешли, в ЦСКА. Но смеялись недолго: Мирзоян с пенальти попал в штангу. Мог ли я тогда подумать, что когда-нибудь спрошу его лично: Александр Багратович, ну как же вы тогда смазали, а?

Есть три пенальти, которые я буду помнить всю жизнь. Не промах Роберто Баджо в финале чемпионата мира 94-го года, когда я неистово болел за Италию, и не удар Василия Кулькова в холодном 90-м, когда после промаха Барони, был его черед в серии послематчевых пенальти с «Наполи», очень нужно было забить, Кульков забил, и «Спартак» совершил невероятное: выбил из Кубка чемпионов итальянцев с великим Марадоной в составе. Нет, не это. Я буду помнить вот тот звонкий удар мяча о штангу в гробовой тишине замерших 80 тысяч «Лужников», когда промахнулся Мирзоян, и свой, тоже в кубке, только не СССР или чемпионов, а Москвы, когда, играя в детской команде, выпросил у тренера разрешения ударить, попал в крестовину и с тех пор пенальти больше не бил никогда — вот так рождаются комплексы.

Ну а самый главный пенальти — самый первый, с которого все и началось. Я не был лучшим футболистом в школьной команде первоклассников, но быстро бегал, и меня взяли в команду на первенство района. Решающий матч мы проигрывали с крупным счетом, и когда на последний минуте в ворота нашего соперника назначили пенальти, который уже совсем ничего не мог изменить, я попросил разрешения у нашего учителя физкультуры пробить. «Да бей, какая теперь разница», — махнул он рукой и ушел в раздевалку, потому что уже действительно было все равно. Всем, кроме меня. А ведь получается, что этот удар в маленькие ворота школьного зала стал едва ли не важнейшим звеном в цепи событий, которые в итоге привели меня в мою профессию: вложив в удар все имевшиеся силы, я чуть не порвал сетку, и бывший футболист, работавший учителем физкультуры в школе, где проходил чемпионат, подошел ко мне и спросил, не хочу ли я заниматься футболом. Оставалось только заручиться поддержкой родителей, но разве мой папа мог быть против?

Так я оказался сначала, как раньше говорили, «в футбольной секции», а затем в клубе «Спартак-2», за который отыграл шесть лет сначала в нападении, а потом в полузащите. С амплуа я определился сразу. Ясно, что не вратарь.

С тем как незавидна вратарская доля я столкнулся, когда был пионером 8 отряда. Пионерский лагерь был огромный, и когда физрук объявил, что будет работать футбольная секция, записываться пришло столько народу, что шеренга выстроилась чуть ли не во всю длину футбольного поля. Тренировать такую ораву физрук посчитал нецелесообразным и предложил организовать турнир. Дело оставалось за малым: поделиться на команды. Для футбола на большом поле даже в таком возрасте и при отсутствии каких бы то ни было навыков без разделения на амплуа никак не обойтись. Студент-физрук решил никому своего мнения не навязывать и просто спрашивал: «Кто хочет стать нападающим, шаг вперед! — Вышли почти все — Полу защитником?.. — Защитником?.. — Вратарем? — К этому моменту в шеренге остался только один мальчик. Он оказался единственным, кто хотел стать вратарем, кажется, его звали Толик. С ним почти никто не дружил. Он чаще всего оставался один, весь в себе. Как и положено вратарю. Игра где-то там далеко на горизонте, а он один на один с самим собой в этих воротах, которые, помню, в детстве казались такими огромными, да и теперь, когда чаще приходится играть на мини-футбольных площадках с гандбольными воротами, выйдешь раз в год на настоящее поле, смотришь на настоящие ворота — какие же все-таки огромные!

Я, конечно, не застал игру Яшина, Маслаченко или Жмелькова, но и мне повезло видеть если не вживую, то хотя бы по телевизору игру самых замечательных вратарей.

Одно из самых ярких вратарский воспоминаний у меня связано, конечно, с Ринатом Дасаевым. Вот мы с отцом на трибунах Лужников сидим за воротами, соперник «Спартака» подает угловой. Мяч летит в штрафную и тут надо всеми к этому мячу взлетает вытянувшийся в струну Ринат, намертво его забирает и падает на газон. «Неужели не больно?» — думаю я.

Чемпионат мира 82 года принес Ринату мировую известность. Я с трудом могу вспомнить вратарские подвиги этого турнира, но один эпизод врезался в память навсегда, эпизод, который, наверное, произвел впечатление на тех, кто потом назвал Рината Дасаева одним из лучших вратарей чемпионата мира в Испании. Сейчас даже не вспомню, с кем играли, кажется, с Шотландией.