Записки футбольного комментатора

— Слухайте сюды, — объявил Маслаченко, — скоро у нашего друга Пеле юбилей. Все ищут материалы, готовят сюжеты, а я вам скажу, что у нас есть самый лучший материал! Мое большое интервью с ним! Доставайте из архивов и дерзайте.

Маслаченко не был бы Маслаченко, если бы ограничился короткой репликой и быстро сошел со сцены. Нет, он ждал реакции и был готов продолжить разговор о своем знакомстве с Пеле. Повисла пауза и молодые коллеги стали спрашивать, что да как было в том интервью. Владимир Никитич набрал в легкие воздуха, произнес: «Значит, так…» — и стало ясно, что в течение получаса всем в комнате придется отложить прочие дела. Маслаченко начинал травить байки, а надо сказать, в своих байках Маслаченко всегда представал героем, центром притяжения, едва ли не рыцарем. Он не мог рассказывать истории, где были бы видны его слабости. Так был устроен Никитич.

— В 1988 году с Пеле летим одним самолетом из Москвы. Он с женой, я тоже. В Вене у него пересадка, он ждет багаж, рядом я ищу свои горнолыжные прибамбасы. Все получили свой багаж, и только мы вчетвером остаемся в пустом зале без сумок. Друзьями мы с Пеле не были, так шапочно знали друг друга. Но за два часа розыска своего багажа мы успели стать родными.

— Так вот, — продолжал Никитич, когда все уже предвидели концовку с навек установившейся дружбой Маслаченко и Пеле, — сумки мы в итоге нашли, расставались с Пеле как лучшие друзья. И что вы думаете происходит через два года? Встречаемся с Пеле на чемпионате мира в Италии — и этот говнюк меня даже не узнал!

Артист у микрофона. Так говорил о себе Владимир Никитович. Я бы не назвал его своим учителем, потому что в нашей редакции Маслаченко был кем угодно, только не ментором, но если я что-то и перенял у него, то вот эту самую формулу: комментатор это артистическая профессия, и его задача сыграть даже самый скучный матч так, чтобы понравилось зрителю. Не важно в какой ты форме или настроении. Это как на сцене: притворись, что тебе интересно, что тебе нравится твоя сегодняшняя роль, тот матч, который ты сегодня работаешь, и сыграй на бис.

У меня, конечно, так получается далеко не всегда, а у Владимира Никитича получалось. Мы много общались, особенно после того, как я стал комментировать итальянскую Серию А, ну просто часто пересекались на работе — матчи-то наши, как правило, начинались в одно время. Мы очень сблизились в Швейцарии, где целый месяц жили в одном отеле во время того самого чемпионата Европы. Более того, я несколько раз выступал в роли его водителя, вывозя на репортажи в дальние от нашего базового лагеря города. Удивительно, но будучи блестящим комментатором с прекрасно поставленной речью и наполненным глубокой самоиронией чувством юмора, Владимир Никитич не был таким же блестящим рассказчиком, что, честно говоря, стало для меня неожиданностью: отправляясь с ним во многочасовое автомобильное путешествие за рулем, я ожидал, что Маслаченко будет всю дорогу рассказывать мне в свойственной ему комментаторской манере бесконечные истории и байки из своей богатой на самые разнообразные события жизни. Однако, рассказы Владимир Никитича в большинстве своем сводились к разочарованию тем, как сложилась футбольная часть его карьеры. Он так и не смог смириться с тем, хотя никогда и не выносил это на публику, что остался в тени Льва Яшина, причем остался по воле обстоятельств, а не в силу отсутствия соответствующего таланта, что, кстати, полностью совпадает с приведенным выше мнением моего отца, который, я запомнил это с детства, услышав, что матч комментирует Маслаченко, всегда делал звук погромче и говорил мне: «Слушай внимательно». Будто знал что-то наперед…