Записки гайдзина

– «Нагураяма», «Ханахару», «Тэнко», «Эйсэн»...

– «Тэнко».

– Губа не дура. Семьсот двадцать?

– Семьсот двадцать.

– Или тыщу восемьсот?

– Столько мы до сакуры не донесем.

– Ладно. А может, сливовой?

– Ты бы еще сказал: может, сивухи?

– Боже упаси!

– Ну вот и хорошо. Теперь бы закуски.

– Мы извиняемся, как у вас тут насчет закуски?

Замызганный тинейджер скривился и помахал ладонью: мол, не держим.

– Что ж, – сказал Потапов. – Купим по дороге.

Мы вышли и огляделись по сторонам. Облетевшие сакуры зеленели свежими листьями.

– Плохо дело, – вздохнул Потапов. – Но ничего. Я помню, тут недалеко есть храмовая роща, она позже облетает. На пригорке потому что.

До пригорка мы добрались минут за десять. И в самом деле, он весь цвел. Розовые деревья лишь немного отливали зеленью едва показавшихся листочков. Промеж стволов обосновался массивный деревянный стол с двумя пнями вместо стульев.

– На этом месте три года назад, – торжественно сказал Потапов, – я доказал теорему Сидорова. Он мне потом поллитра поставил. И мы с ним сразу написали четыре статьи.

– А почему она Сидорова, если ты доказал? – спросил я.

– Он сформулировал, я доказал. Теперь она называется «теорема Сидорова – Потапова». Стаканы-то мы взяли?

– Бумажные. Вот, наливай.

– Жаль, холодное, – сказал Потапов. – Его бы, да горяченьким... Ну да ладно. Кампай!

– Кампай. За встречу!

Весеннее солнце подбиралось к изломанной линии гор на горизонте. С ворот синтоистского храма за нами бесстрастно наблюдали две вороны.

– Интересное дело, – сказал я. – Баню сломали, вместо нее винный магазин. Я вообще последнее время замечаю: больше всего строят винных магазинов и зубных клиник. С чего бы это?

Потапов взъерошил волосы и забарабанил пальцами по бутылке – так же, как барабанил когда-то, ломая голову над теоремой Сидорова.

– Какая-то зависимость, безусловно, есть, – сказал он. – Что первое приходит на ум? Когда сносят бани, люди перестают мыться – и заодно перестают чистить зубы. Зубы заболевают, люди их полощут водкой. А потом идут к зубному. Как тебе такая версия?

– Хм... Я бы сказал, версия несколько скороспелая.

– Вот именно. Какой делаем вывод? Восток непостижим!

– Ну да, – сказал я. – Аршином общим не измерить. Это не объяснение.

– Тогда ты объясни!

– Я думаю, все гораздо тривиальнее. Особенно с зубными клиниками. Это мода такая, из Америки. Модно быть дантистом, модно говорить: мой дантист, модно культивировать прямые зубы. Исторически они свои зубы красили в черный цвет, и было все равно, прямые они у них или нет. Потом красить перестали и долго ходили с белыми зубами, но кривыми. А когда им из Америки улыбнулся Шварценеггер, они прозрели.

– Так, – прервал меня Потапов. – Мы увлеклись. Промежуток между первой и второй должен быть значительным, но не превышать сорока секунд.

Он наполнил стаканы, и мы жахнули по второй.

– Продолжаю, – сказал я. – Перейдем к винным магазинам. Тут что характерно: их строят все больше и больше, тем временем как бары и прочие кабаки находятся в упадке. То есть, народ начинает пить по домам. Тоже как бы такая мода. Теперь вопрос: откуда эта мода взялась?

Потапов даже привстал.

– Ты хочешь сказать, что...

– Вот именно! Нас тут еще очень мало, но воздействие совершенно явственное! Только не совсем понятны его механизмы. Вот, скажем, сидим мы с тобой под сакурой и пьем. Ну и что? Они тоже иногда пьют под сакурой. А когда мы пьем на кухне, нас с улицы вообще не видно. То есть, взаимодействие идет на каком-то астральном уровне.

Потапов поправил очки и задумался. Потом спросил:

– А бани?

– По баням у меня статистики нет. Сломанную я только одну знаю.

– Да... – сказал он. – С банями неувязочка. Ну ладно. За астральный уровень!

Опрокинув третью, Потапов вытер усы, встал, потянулся и оглядел пейзаж с севера на юг. Заходящее солнце высвечивало незасеянные поля и играло в бурой черепице крыш.

– Эх! – крякнул он. – До чего ж у вас тут хорошо! Прям как в Переславле. Только ряпушка не водится, а остальное – просто копия. Ты в курсе, сколько я в этом году ряпушки наловил?

– Много наверное?

– Рекорд поставил. Кабы водилась у вас тут ряпушка, я бы согласился прожить здесь жизнь. А так не могу. На родину тянет. Тебя не тянет?

– Так я ж в ряпушке-то не понимаю...

– А, ну да... Тебе легче. Хотя тут и в самом деле благодать. Вот в Токио – там жить невозможно.

– Ты, кстати, где остановился?

– Да ну, лучше не спрашивай. Называется «Хисада Гранд-Отель». Пять звезд, двадцать этажей. На полу ковры, на стенах импрессионисты. Клоповник, одно слово. Причем я их, подлецов, просил, факсы слал: поселите меня в нормальную гостиницу. Чтобы каллиграфия в нише, чтобы спать на полу, чтобы бабушки на четвереньках... Так нет же, поселили в клоповник.

– Понятное дело, – сказал я. – Японцы... Разве им что-нибудь втолкуешь?..

– Во-во. Никакого с ними сладу. Давай-ка лучше выпьем.

Выпив по четвертой, мы вдруг осознали, что пьем без закуски.

– Как же это? – огорчился Потапов. – Я же собирался чего-нибудь местного... Сырой конины, например... Совсем забыли.

– Ну так давай допивать – и на поиски, – предложил я.