Записки грибника

Примерно за пару минут я расстрелял все патроны. Зрители чуть ли не выли от восторга, и когда я закончил, меня едва не растерзали на радостях. Тут же нашлись желающие, но пришлось им обломаться. Патроны кончились.

Следующая порция восторга была у бревен, мало того что все мишени были поражены в десятку, так глубина, на которую ушли в дерево мои пули, была очень большая. Веточками пытались измерить, но после того как одно из двадцати сантиметровых бревен оказалось пробито навылет, а пуля застряла в следующем, отказались и вопрос о малом калибре отпал сам собой.

Я немного лукавил, в заначке было ещё с полсотни патронов, но жечь их на потеху публике, не хотелось.

Мы вернулись обратно, на столе разложил разобранную винтовку и принялся рассказывать, из чего и как все сделано, какие инструменты надобны. Спросили про пистоны, я, мило улыбнувшись, развел руками. За винтовку не боялся, она без капсюлей, кусок железа годный только в качестве дубины и такой останется ещё лет сто.

Потом был перекрестный допрос, кто я. Откуда я, где этому делу учился. Не знаю, но, кажется наша с Никодимом, сказка, сочиненная с косых глаз, была встречена нормально. Задали несколько уточняющих вопросов. И словесная пытка продолжилась дальше. В начале беседы проговорился порохе и что с ним можно сделать. Ядра разрывные, были встречены недоверчиво, а вот идею ручных гранат поддержали, противопехотные мины обозвали подлым оружием, недостойным. Я пожал плечами. 'На войне все способы хороши' Разговор плавно перешел к пушкам и возможности сделать такие картузы для больших орудий. На это ответил честно, что не знаю, но раз это возможно с маленькими наверно и с большим калибром получится. Если бы знал во что ввязываюсь, молчал бы в тряпочку. Высказал идею миномета, ржали как кони. Обозвали его пукалкой, которая своим пердежом будет поражать врага.

Ну — ну, жеребцы стоялые, посмотрим через пару месяцев.

В общем, на работу меня взяли, положили оклад, от казенного жилья отказался, жить в казарме с толпой мужиков… Армии хватило. У Никодима хоть какой-то бытовой комфорт я успел обустроить, теплая вода, душ, до унитаза правда руки пока не дошли, но и это не за горами. Время, вот чего мне не хватало. На новом месте я стал пахать как проклятый, мои два ученика, Ванечка с Сереженькой…

Капсюли заканчивались, и я решил пополнить запас, одного оглоеда посадил штамповать чашки, второй должен был раскатать олово в фольгу. Сам же занялся восстановлением своей хим. лаборатории.

Собрал вытяжной шкаф. Каждый был при деле. Всё спокойно шло до того момента пока я не начал смешивать кислоты со спиртом. Началась реакция, я прикрыл створки шкафчика и вышел на улицу. Пробыл там буквально пять минут, возвращаюсь обратно и вижу картину, от которой остатки седых волос на моей голове встают дыбом. Два этих великовозрастных дитяти, едва не стукаясь своими тупыми черепушками, заглядывают вовнутрь и тянут лапы к банкам. Раствор парит, хорошо от открытой двери тяга усилилась и все на улицу потянуло. Всё что я смог это прохрипеть типа, 'фу, назад, место' Они испуганно отскочили при этом кто-то из них задел банку рукавом, и она закачалась, едва не опрокинувшись. Я закрыл глаза и не открывал их, прислушиваясь, стояла мертвая тишина.

Кажется, всё обошлось. Открыл глаза и увидел одного урода сидящего за станочком для вырубки, а второй стоял у вальцов для прокатки фольги. Стояли и смотрели на меня. Выжидательно так. Внимательно. Готовые каждое мгновение дать деру. Я повернулся к двери, закрыл на засов, обвязал его веревкой.

— Так голуби мои сизокрылые, летать вы не умеете, в трубу не сбежите. Подходите по одному, буду наказывать.

Они что-то заканючили, закричали, наперебой обвиняя, друг дружку в неуемном любопытстве.

Но я не собирался сортировать их по степени вины. Не говоря больше ни слова, подкатил к двери чурбак и сел на него. — Я могу так сидеть очень долго. Ивашка, иди сюда черт не умытый.

Ванька опустил свою рыжую голову, чуть ли не до коленок, подошел ко мне.

— Давай правую руку. — Он вытянул свою грабку.

Две недели назад, мне удалось сделать витую пружину, и всё это время таскал собой два готовых запала с ослабленным зарядом, капсюль и пяток грамм пороха. Чтоб не делать всё заново, система была многоразовая, можно сказать однозарядный ствол. Когда я испытывал её на работу, одна такая грохнула в кулаке, дня на три ладонь, чувствительность потеряла.

Вот этой штуковиной и решил наказать рыжего.

— Держи, сожми как можно крепче. — Когда он исполнил приказание, выдернул чеку. Стрельнуло. Ванька взвизгнул и заткнулся после затрещины. Отскочил в сторону и затряс отбитой ладонью.

— Теперь ты, — позвал я блондина.

' Блондинизм, кажется, заразен и для парней, не только для девок'

Тот затряс головой, отказываясь.

Я пожал плечами, — Бате скажу, он тебе с жопы шкуру спустит вместе с портками, так что ходи ко мне мой Дарагой.

Его хватило на пять минут, потом был второй бабах, ещё один визг, придавленной крысы, шлепок и мертвая тишина.

Я оглядел обоих, ран нет, ссадин нет, на нажим реакция нормальная.