Записки грибника

— Федор! — Прервал тишину голос Никодима.

'Блин, я чуть не подавился!'

— Да!

— Что да?

— А что, Федор?

— Тьфу на тебя, короста. — Никодим бросил корочку хлеба на стол. — С ним как с человеком, а он…

— Ты чего так на Мишку взъелся? — решил прояснить ситуацию с парнем.

— Языком треплется много, с такими же босяками. Посмотри на него, обут, чисто одет, до сыта накормлен, в кармане копейка звенит. Видел намедни, как он среди своих дружков тутошних, гоголем ходит, обновкой красуется, А уж каким соловьем заливался, пока меня не увидел…

— И что такого он наплел?

— Те скажи, ты с него шкуру спустишь, — откинулся на стенку смерил меня взглядом, — да, не… Шея толстовата, ярмо ещё не соскочит. Пожалеешь сироту? А?

— Сказывай.

Усмехнулся, глотнул вина, — Иду значиться от Митрича. Ну, ты помнишь, дедуля приходил к нам по осени, просил котел заварить, а он доброго слова не стоит, прогорел насквозь, дыра на дыре. Ну!? Да помнишь ты его, длинный и тощий как жердь, плюнь, перешибешь. Старуха евонная к Марфе иногда захаживает, у неё ещё жопа в двери не пролазит…

— А-а-а…

— Во-во, она самая, та ещё зараза… Так вот. Иду от Митрича, а ему внуки, притащили сваво вина, на почках березовых настоянное, чистый как слеза, девы пречистой. Отведали мы кувшинчик, за жисть слово молвили, пока эта стервоза сковородками да ухватами, бренчать не начала. Распрощался я с Митричем…

Вспомнил, Никодим в тот вечер приполз не то что 'на бровях' на кончиках ушей до дома добирался, мокрый насквозь, весь в снегу, расхристанный какой-то, но довольный чему-то, как три слона.

И Мишка, появился незадолго до его прихода…

— Вышел на улочку, огляделся и побрел к дому. Уже вечерять начинает, подумал, надо задками пройти, а то ежели пока ползти буду через всю слободу, в самый раз стемнеет. Огородами выбрался на берег, ну ты знаешь, ребятня там на санках катается, Антохи кривого усадьба. Я же говорю, знаешь.

Пока добрался, сам понимаешь, что трезвому три шага, то уставшему полдня шагать, стемнело, почти. Вышел, детишки от восторга визжат, ажно уши закладывает. Они бадейками воды натаскали и за прошлую ночь горку так прихватило, что дух захватывает, как быстро едешь.

— Ты чего с горки катался?

Он смутился, — да всего того, пару раз спустился… Да я и не один такой был, там ещё мужики были…

С ребятишками малыми… Да ну тебя Федька, вечно ты…

— Да я молчу…

— Вот и молчи… На чем я остановился? А — а… Ага! Съехал вниз, любо, дай думаю — ещё прокачусь. Поднялся, как смог отряхнулся и пошел наверх, а чтоб взобраться, надо в стороночку отойти, там ступеньки срублены, и слеги на колья подвязаны, бабы летом здесь к реке спускаются, одежку полоскать. Вот почти дошел, пацанята кучкой стоят, об чем-то разговор ведут, тут мне голосок одного из них, уж больно знакомым показался. Остановился да послушал.

Эх, Федор, Федор, знали бы мы какого славного человека к себе взяли? Мишка- то у нас самый главный помощник, мы с тобой, без него как без рук. Он уже нам советы дает, во как!

Да только это все полбеды, этот клоп-недомерок удумал хвастаться, сколько он денег видел в лавке…

Вот такие гавнюки и привечают татей к дому, трещат как сороки где ни поподя. Думаешь с чего, последние дни Силантий здесь сидит? — И хлопнул ладонью по лавке, около себя.

— Слухи пошли, да разговоры, а возле лавки всякие людишки крутятся. Вот так, Феденька, может нас вскорости убивать учнут. Пистоли с собой?

— Я без них как голый.

— Вот и ладненько. Ты домой сейчас али ещё куда надо?

— Нет, домой, ещё работа не доделана.

— тогда ступай с богом и этого, забери, зол я, да выпимши, зашибу сироту ненароком.

— А ты что, один здесь останешься? Давай с тобой побуду, пока Силантий не придет.

— Нужон ты мне, всю рыбу токмо распугаешь, оставь пистоль, да чеши отсель… — И весело подмигнул.

Я достал из кобуры и положил, рядом с остатками еды, пистолет, пяток патронов.

Никодим взял один, покрутил в руках, поставил обратно, — Разумник ты Федор, такое учинил. Зачем так много, оставляешь, мне двух хватит. — Он забрал патрон с пулей. Подтянул пистолет, переломил ствол, вытащил заряд, осмотрел гильзу, отложил и, заменив на картечь, зарядил снова.

— Туго взводится…

— Зато спуск легкий. Не дергай когда нажимать будешь, а то…

— Федька! — В голосе Никодима, послышалось возмущение, — в тот раз нам с Силантием, плешь проел и опять за старое? Я те что, новик от титьки оторванный?