Записки гробокопателя

У Михаила Васильевича были скрюченные ступни с войны. И сколько Юрка его знает, почти три года — как разменялся с Лидой, — все это время старик мастерил себе ортопедическую обувь. На персональную бесплатную он был не согласен, уверяя, что не то качество. С утра до ночи он сидел у открытого окна в ободранном тулупе и тюбетейке, клеил огромные замысловатые башмаки. Окно он открывал от вредного запаха. А Коте почему-то этот едкий запах нравился, и он ни в какую не хотел покидать комнату Михаила Васильевича. Зимой, в холод, только ворчал и туже сворачивался.

Все три года Михаил Васильевич каждое утро сообщал Юрке, что сегодня закончит башмаки. Сначала Юрка удивлялся, пытался его переубедить, но потом от участкового врача узнал, что сосед инвалид не только по ногам. И отступился. Теперь раз в месяц Юрка заходил в спортивный на проспекте Мира и покупал пробки для растирания лыжной мази.

— Деньги-то есть или дать? — крикнул из своей комнаты Михаил Васильевич.

— Потом! — отозвался Юрка. — Я у вас заварки возьму!

— Бери-и! Ночевать сегодня вернешься?

— А куда же я денусь?

— А кто вас, молодых, знает, может, кралечка. Кобелю костей в кулинарии не забудь.

Котю Михаил Васильевич называл только кобелем — кличка ему не нравилась и очень заботился о псе. Даже ночью, если Коте снились страшные сны и он начинал повизгивать, прикрывал его старым пиджаком. Юрка доскреб сковородку, залил водой.

— Побежал! — крикнул он соседу. Но не побежал, ждал, пока Михаил Васильевич выполнит утреннюю свою программу. Неужели забудет?

— С женой бы сошелся, — донеслось сквозь стук молотка. — Уж больно тещенька приглядная. Такую во щах не выловишь.

Юрка рассмеялся: не забыл. И выскочил из квартиры.

— Шапку надень! — крикнул Юрке сосед, но тот уже хлопнул дверью.

…Юрка вбежал в КБ, когда начальник конструкторского отдела как раз протянул руку за амбарной книгой, где расписывались сотрудники. Юрка чиркнул закорючку в своей графе, под хмурым взглядом начальника прошел за кульман.

Главный конструктор проекта Вениамин Анатольевич, один из немногих доброжелателей Роста, сидел на своем месте у окна и старательно ретушировал очередную карикатуру.

Рост в донкихотском обличье, спускаясь на парашюте, проламывал крышу КБ, а за ним, чуть приотстав, тоже на парашюте, оседлав Котю, спускался Санчо Панса — Юрка. Хотя Вениамин Анатольевич Котю ни разу не видел, изобразил его очень похоже.

— Хвост терьерам не положен по стандарту, — сказал за его плечом Юрка.

— Думаешь или знаешь? — не оборачиваясь, спросил Вениамин Анатольевич и протянул ему карикатуру. — На, прикалывай.

Юрка приколол карикатуру на кульман Роста. На кульмане у него уже висело четыре карикатуры, эта была пятая.

— Ты карточку заполнил? — раздался голос начальника отдела. — Конец месяца, а где листок?

— Все будет, все будет, — успокоил его Юрка, прикнопливая к кульману ватманский лист. — У кого штамп сборочный?

— Приветствую, — послышался знакомый гундосый голос.

— Опаздываете, Ростислав Михалыч. Рабочий день уже начался. Технический совет, а вас нет.

— Не будьте классной дамой, — сказал Рост, неторопливо распаковывая полевую сумку. Надел очки, внимательно рассмотрел карикатуру. — Вот — совсем другое дело! Молодец, Веня. Спасибо.

— Стараемся.

— Как Вита, Юрик?

— Лучше. Ждет вас сегодня, — ответил Юрка. — Я там «Московскую правду» купил с кроссвордом.

Рост собрал со стола бумаги.

— Я — на техсовет, Вита позвонит, скажи, буду у нее после работы. Чего купить, спроси.

Рост вошел в шумный кабинет главного конструктора, и там сразу стало тихо.

В последней командировке Рост составил небывалый документ: перечень ошибок в конструкторской документации, выполненной в КБ. Перечень был длинный и очень явно попахивал прокуратурой. На девяносто процентов Рост занялся этим склочным делом из деловых соображений, но была у него еще одна цель: отучить наконец начальство без конца гонять его по командировкам. Главное, держали его там без особой нужды, чтоб подальше от КБ, чтоб воду не мутил. А прогнать совсем не решались. Рост, посмеиваясь, сочувствовал начальству: «Проглотить — невкусно, и выплюнуть — жалко».

— …Разбиваются не всегда до смерти, иногда — до самой смерти, — говорил Рост за дверью своим обычным скучным голосом. — С вами именно так и случилось.

— Вы, Ростислав Михайлович, будете меня учить, когда станете начальником отдела!..

— Когда я стану начальником отдела, я вас учить не стану. Я вас уволю за несоответствие занимаемой должности.

— Ростислав Михайлыч! Я прошу вас быть сдержанней, — умоляющим голосом сказал начальник отдела. — Нельзя же так.

— Можно, — не меняя ноты, сказал тот, — и, к сожалению, нужно. Благодарите Бога, Александр Львович, что вы завод визитами не балуете, а то бы вам там работяги показали, с чего начинается родина.

…Дверь распахнулась, Рост вышел из кабинета. В своей нижней, как он называл, кожаной куртке, верхняя, подлинней, висела на его кульмане.

Руки в карманы, голова прижата к плечу, как у боксера или кривобокого, глаза в пол. Снял очки.

— Ну чего, — спросил Юрка, — не зашугали?